Тираны. Это слово прозвучало для Лу неприятно: именно так его назвал один из уволившихся директоров, Джек Тейлор. «Несомненно, Кори бы тоже сказал что-нибудь такое», – подумал он.
Лу не стал говорить, что любой, кто припаркуется возле офиса «Загрума», сразу поймет, на каком месте стоит машина Лу. Зайдя внутрь, он сразу поймет, какой кабинет, какой стол, какая мебель принадлежат Лу. И правила для Лу действительно отличались от правил, которым подчинялись все остальные. Другим сотрудникам, например, необходимо было получать от него одобрение на траты более 2000 долларов. А он мог тратить сколько угодно денег и когда угодно. «Но я же босс!» – заступился он за себя.
– Так что вы хотите сказать, Юсуф? – вызывающе спросил он. – Что я не заслуживаю никаких дополнительных благ за все, что я сделал? Ради всего святого, я построил эту компанию.
– Один?
– Простите?
– Вы построили эту компанию один?
– Нет, я не это имел в виду.
– Нет? Вы же так сказали.
– Но я не это имел в виду.
Лу с трудом подбирал слова.
– Я имел в виду, что возглавлял строительство. Если бы не я, ничего бы вообще не построили.
– Вы, несомненно, правы, Лу. Я в этом не сомневаюсь. И вот вам вопрос: что для вас сейчас важнее – хвастаться высоким положением, которое вы заслужили своим трудом, или же создать команду и организацию, которая переживет вас, превзойдет вас, станет расти дальше и в конечном счете будет благодарить и почитать вас? Чего вы хотите, Лу?
Этот вопрос снова вернул Лу в зал заседаний в день бунта совета директоров. Кейт Стинаруд, Джек Тейлор, Нельсон Мамфорд, Кирк Уэйр, Дон Шиллинг – тем утром Лу написал их некрологи, а вместе с ними, возможно, и некролог своему детищу, компании «Загрум». «Кого ты обманываешь? – поддразнил он себя. – Мы в свободном полете. Никто не будет благодарить меня и уж тем более почитать. В компании обожали только Кейт».
Кейт. Вспомнив ее имя, он вдруг посмотрел на нее совсем по-другому. «Она была “одной из нас”, – подумал Лу. – Вот почему все ее обожали. И следовали за ней. Она не считала себя лучше других – да, может быть, ей больше повезло, но она не была лучше».
– Черт меня дери! – выпалил Лу, качая головой. – Черт меня дери…
– Простите? – спросил Юсуф.
– Я недавно уволил единственного человека в компании, который отказывался играть по тем же правилам, что все остальные, – начал Лу. Его глаза были подернуты дымкой. – Она обращалась со всеми одинаково. Я иногда с ума сходил, видя, как внимательно она относится ко всем сотрудникам – даже временным.
Лу помолчал.
– Однажды я даже увидел, как она помогает уборщикам прибираться в столовой, потому что народу не хватало. Я просто глазам не поверил. Мне казалось, что она зря тратит свое время и мои деньги. Но люди ее действительно обожали, – проговорил он, понимающе качая головой. – Еще она всегда демонстративно парковалась в самой дальней части стоянки. Говорила, что ей полезно ходить пешком.
Сейчас он понял, что дело было не только и не столько в пользе физических нагрузок.
– А теперь я остался с такими же людьми, как я, – продолжил он, – которые считают, что заслуживают только лучшего.
Он с отвращением покачал головой.
– У меня много лет было лучшее место на парковке, да и все остальное тоже было лучшее, если уж на то пошло. И посмотрите, до чего меня это довело. После того как я уволил Кейт и остальных, в компании начался кризис. Профсоюзы держат меня на прицеле, все нервничают, производительность упала, клиенты спрашивают, что происходят. А я торчу тут в Аризоне – отчасти из-за того, что обязан, отчасти – из-за того, что даже не представляю, как разгребать весь этот бардак в компании. А сейчас до меня дошло: бардак устроил я. Вот что вы пытались мне сказать: бардак – это я.
– Ну, на самом деле это сказали вы, – смущенно ответил Юсуф. – Я такого не говорил.
– Хорошо, давайте я это скажу, – проворчала Элизабет.
Лу погрузился в свои мысли.
– Неудивительно, что все любили Кейт и шли за ней, – продолжил он, обращаясь больше к себе. – Черт возьми, как же я ошибся.