И только выбегая на улицу падаю, ощущая жжения стопы из-за камушков, падаю на асфальт, ударяюсь больно коленями, но чувствую это только на один миг, а потом боль в душе затмевает всё. Я умираю, морально уже давно... Сдавлено реву, размазывая помаду, тушь, мешая это с грязью асфальта.
Я так больше не могу!
Бегу, трясусь от того, что Сава может побежать за мной, я как загнанный зверёк, который бежит от хищника. То ли от монстра... А в голову опять врезаются слова Савелия про Яна.
— Это он во всем виноват! — взгляд мотается по освещённой улице, блуждая, ищу только одно — его дом, ничем не примечателен, но кажется, что видный даже из космоса. Бегу туда, как полоумная, практически падаю раз пять из-за коленей, из-за слёз, из-за боли во всех смыслах этого слова. Меня не пугает ночь, не пугает то, что часы давно за полночь. Я приду, приду туда, где Ян, меня словно тянет туда дивная сила, и я уже знаю — губительная.
Вот подъезд... звоню в домофон, долгие гудки раздражают, от чего бью ногой по двери, а звук ударяется о стены. А потом хриплый голос отвечает:
— Кто это, мать вашу?!
— А это я! Нерадивая ученица, дрянь и потаскушка! Открывай дверь, Ян! — кричу, и плевать, что я похожа на сумасшедшую. Звук открывающейся двери заставляет улыбнутся — моя маленькая победа.
Иду со скоростью дохлой черепахи, напевая дурацкую песенку из рекламы таблеток для сердца. Мне бы его кто-то подлечил! Пою до тех пор, пока кто-то грубо и быстро не заталкивает меня в дверь, из-за чего начинаю дико смеётся, теряя равновесия. Падаю мужчине в объятья, ощущая горячую кожу под руками.
И так же быстро отскакивая, как от огня. А Ян смотрит, скрестив руки на груди, а на заспанном лице читается ярость.
— Ты что за цирк тут творишь? Или ты слишком пьяна чтобы отвечать? Или уже под чем-то? — да как он может, как может столько раз унижать меня! Хватит! Достаточно! Взрываюсь, ощущая, как внутри бушует ураган.
— Да как ты смеешь! Ты! Это ты виноват во всем! Зачем?! Почему именно я? Я не хочу больше, не хочу больше! — сквозь дикий плач, я не знаю, что это было: мольба или приказ, или может просто крик души, что уже не может больше так. Я била его, наступая ближе и ближе, пока не запуталась в собственных руках и не почти что рухнула на пол, но Ян перехватил мои руки и я больно ударилась в его грудь. Я и дальше ревела, дальше бормотала себе под нос, проклинала день, когда мужчина меня поцеловал, но в тоже время наслаждалась близостью с ним, хоть такой маленькой. Он вместе со мной опустился на пол все ещё держа меня, всё ещё обнимая. А я походила на пациента психбольницы, Ян же мужественно терпел, заключая меня в объятья от которых кидало в дрожь, от того, что на спине его руки, от того, что я вдыхаю его запах. Я обвила Яна руками, судорожно держалась за него, будто он может пропасть... опять. Я не знаю сколько времени истекло, когда мы вот так сидели на земле, а я уткнулась носом в грудь и тихо плакала, стараясь запомнить, как ощущаются руки Яна на теле, как тепло с ним, как приятно ощущать его запах.
— Успокоилась? — раздался голос сверху, я вздрогнула от него, и лишь тихо промолвила:
— Да... — я ожидала все, до криков, выяснения отношения, но не то, что он, грубо отцепив мои руки от себя встанет и просто отойдёт, посмотрит свысока, и снова заставит сердце разрушится. Зачем было это все? Показуха? Зачем было обнимать меня?
— Уже поздно, а у меня нет ни сил, ни желания тебя отвозить, заночуешь здесь,— действительно, тон мужчины был уж слишком вымученным. Но я не собираюсь тут оставаться, а темень ночи меня не пугает. Как-то да и добреду... Молча встаю и уже практически прохожу Яна, как он драматически вздыхает и перехватывает меня за руку крепким захватом.
— Пусти, я иду...
— Не заставляй меня делать это силой, — от его тона я сглотнула вязкую слюну, но все же попыталась пройти, от чего руку сжали крепче, даже больно, — я кажется что-то сказал, — поднимая лицо за подбородок, заставляя посмотреть на него, я аж поёжилась от взгляда зелёных глаз, там было что-то очень пугающе и заставляло неприкословно повиноваться. А ещё стало очень страшно находится так близко к нему, после Савы, после его мерзких рук и губ, а Ян с этим пронзительным взглядом будто вжимал меня в землю. Я ещё больше захотела к себе.