Потом поняла, что я в кровати Яна, накрыта одеялом, лежу на мягкой подушке, хотя засыпала я на холодном полу. Тело кинуло в дрожь. Это Ян меня перенёс, он побеспокоился, он помог... значит есть вероятность, что это был не сон? Зачем? Боже мой, ну почему этот брюнетистый мужчина постоянно делает противоречивые вещи, что заставляют все переворачиваться вверх дном. Опять странная игра? Или все-таки мое воображение играет злую шутку...
Часы показывали пять утра. Я тихонько встала с кровати, обняв себя за плечи от холода. Дивная сила заставила меня пойти на кухню, где должен быть Ян. Я не ошиблась: он сидел за столом, голову положив на руки и спал, тихо посапывая. Я смотрела на длинные ресницы, на немного осунувшееся от усталости лицо, но даже это не делало его некрасивым.
Хотелось провести пальцами по щеке, снова ощутить покалывание от лёгкой щетины, от мягкости губ... Но теперь это запрещено, он как тот плод в Едемовом саду... Хотя нет, Ян же больше похож на демона искусителя... И даже спящий, искушает меня, сам того не ведая.
Жалко, как же жалко, что я для него заменитель, хоть мы и не похожи, как сказал мужчина.
— Как бы я хотела узнать, что у тебя в голове... Что тобой движет, — сказала я еле слышно. Интересно, когда ещё я буду так близко к нему, когда смогу просто полюбоваться, просто посмотреть. Наверное, никогда...
Посмотрев последний раз в коридоре на открытую в кухню дверь я вышла из квартиры, зная, что больше сюда не вернусь... Наверное, никогда.
***
А потом настал понедельник. Я стояла возле зеркала, не видя в отражении ни Ленок, ни Елену, там была лишь измученная девочка вся в чёрном: толстовка с капюшоном и просто джинсы. Синяки, что еле замазанные тоналкой светили ярче фонарей, а наносить ещё один слой бесполезно. Так и пошла.
В школе — отшельник. С Дашей боялась видеть, с Варей лишь перекинулась несколькими словами.
— Варь, а кто ещё не писал биологию? — последнее слово далось очень сложно. И одноклассница это заметила, но виду не подала, а я и так бы не рассказала.
— Только ты, Лена. Ян Владимирович говорил, чтобы ты пришла после пятого, — это как раз после пары алгебры, где меня ждёт такая же участь. Только вот, Ян не поможет мне разобраться в ней, как когда-то, не поможет получить высший бал. А сама — я ничего не знаю, в голову не лезут знания, как из меня желание быть.
Вот он, заветный кабинет биологии. С него всё началось, в нем и закончится. Это последняя контрольная, больше нет смысла, хотя разве он был? Выдыхаю, стараясь набраться смелости и зайти. Только вот теперь Ян не будет сзади меня, не пошутит, а я не буду смущаться. Теперь все по-другому.
И вхожу...
Учитель сидит за столом, как всегда с горой тетрадей, как всегда сосредоточен и неимоверно красив. Мне пробирает дикое волнение, я вспоминаю моменты в его квартире, в котором он целовал меня, вспоминаю запах тела и горячие объятья день назад. Встречаюсь с ним взглядом, с затуманеной зеленью глаз...
— Вот, держи тетрадь, — сухо брошено, но почему-то неловкость витает в воздухе. И просто начинаю писать.
7) Половая культура.
В голове вспышками появлялись моменты с Савой, после этого меня дома так трясло, а спать я не могла, каждый раз закрывая глаза, я видела его. Взгляд темных глаз, руки, запах, это все было противно, и кажется эту грязь я ещё не смыла. Мне было обидно и унизительно.
А сейчас пришло ещё другое, врезалось в ум и не давало покоя...
— Ян, можна вопрос? — ладошки начинают потеть, а ручка выскальзывает.
— Это по биологии? — он поднимает учительский взгляд, делая вид, что его совсем ничего не интересует. Но я не могу, не могу не узнать. И пусть я сделаю себе ещё больней этой информацией, пусть!
— Нет, — больше физиологии...
— Тогда ничем не могу помочь.
— Ну пожалуйста, — шёпотом, поднимая на него жадобный взгляд, но уже даже не надеюсь.
— Один вопрос, Елена, — закатывая глаза, но плевать. Во рту жутко пересыхает, но все же озвучиваю:
— У тебя было с кем то, когда мы... — не в силах договорить. Мне и страшно, и уже больно, и я себя опять не понимаю. Смотрю на Яна, который с силой захлопывает тетрадь. Он меня понял... Был ли Ян с кем-то в горизонтальном положении, так сказать, когда нас уже связывало чуть больше, чем учитель с ученицей. И мужчина твёрдо отвечает.
— До нашего с тобой поцелуя ещё было.
— С кем?
— С бывшей, — отмахивается, бросает легко, будто это не ударяет меня, как пощёчина. И что-то колет внутри от этих подробностей, но мазохист внутри меня заставляет спрашивать дальше. Кажется вот она, та, из-за которой все началось, та, которой я стала заменой...