— Павел, — сказал его водитель, — тащи чемодан в дом, Олька уже там, с Максом. Позавтракаете, и досыпать. А то встали ни свет ни заря.
Павел был очень похож на сестру. Такой же высокий, темноволосый, с тонким прямым носом и большим ртом. Темные глаза под резкими бровями смотрели доброжелательно.
За высокими ступенями темнела небольшая прихожая со спрятанными в сумраке предметами, потом узкий коридор вывел из в ярко освещенную большую кухню. Кирилл встал в дверях, а Павел прошел наискось, минуя большой холодильник, схватил со стола пирожок, по пути поцеловал Ольгу в щеку, та отмахнулась, смеясь. Ступила в сторону, поправляя на столе тарелки. И Кирилл увидел средних лет мужчину, похожего на Павла, но старше, лет, наверное, ему за шестьдесят, прикинул, топчась и неловко кивая. Спохватившись, улыбнулся широко, самой своей обаятельной улыбкой, сказал звонко, как шутила мама — по-пионерски:
— Здравствуйте. Я Кирилл.
— Садись. Руки мыл с дороги-то? — мужчина кивнул, придвигая к себе тарелку с картошкой.
— Я покажу, — Ольга повесила на спинку стула полотенце.
— Пашка покажет. Садись давай, а то остынет.
Ольга послушно села, улыбаясь и не отводя глаз от отцовского лица.
В конце коридора оказался вполне современный туалет, с душем, прикрытым туманным пластиком. Кирилл вытирал руки, разглядывая себя в зеркале, слушал мужские голоса и Ольгин, веселый такой. Выдохнул, услышав густой кашляющий смех. А ты думал, они тут в шкурах ходят, с каменными топорами, мысленно спросил у своего отражения. Ведь думал, да. Вернее, сперва, пока Ольга не стала рассказывать все эти туманные страсти про брак навсегда и первых анбыги, вообще не думал. Ну, мало ли девчонок приезжают в столицу со всех уголков необъятной. Деревня, так их сразу видно — деревенских-то. Как говорят, можно девушку увезти из деревни, а деревню из девушки вытравить нельзя. Но то про обычных провинциалок, которые губы наводят красной помадой и ковыляют по гололеду на здоровущих каблуках. По Ольге разве скажешь, что она из медвежьего угла. Ни в жизнь. Так что — не думал. Потом — думал. А теперь — он повесил полотенце на никелированную стойку — не знаю, что думать.
— Батя спрашивает, ты совсем утоп или как? — Пашкин голос послышался за дверью. И сразу следом шаги обратно. И снова смех.
— Иду.
Отец уже стоял в дверях, протянул ему руку, представляясь.
— Степан Михалыч меня зовут. И будь, как дома, Кирилл. Пашка покажет комнату, вечером уже сядем, поговорим. Ольга, пойдем, проводи меня до ворот.
В комнате было чистенько и похоже на бабушкину спальню, из далекого детства. Такая же кровать с никелированными шишечками и стопка подушек в кружевах. Герань на широком подоконнике. Пашка оседлал стул, положил подбородок на спинку, следя исподлобья темными глазами.
— Проснешься, все тебе покажу. Я тоже на каникулы приехал. Это Макс тут заправляет с батей вместе. У них пасека в лесу. Завтра поедем помогать. Тебя пчелы кусали когда? Нет? Завтра покусают. Шучу. Я тебе прикид выдам. Сфоткаешься для инстаграмма.
— А ты там есть? — удивился Кирилл, запихивая рюкзак на полку старого шифоньера.
— Смеешься? У меня две тыщи подписчиков, — обиделся Пашка, — зайдешь потом, покажу, я ноут с собой приволок. Комп есть, только батя туда не пускает. То его и Макса.
— И вайфай есть? — еще раз удивился Кирилл, тоже усаживаясь на стул перед столом с вышитой скатертью.
— Вот Олька, — Павел хлопнул себя по коленям, — наплела, да? Фигни на уши. Про анбыги, про старую жизнь. Думаешь, если тебя в эту комнату поселили, мы так и живем? Это бабушкина. Она у нас, как музей.
— А бабушка? — вспомнил Кирилл, снова удивляясь, но стараясь не показывать этого, — она тогда где?
— Где всегда, — теперь уже удивился Пашка. — ладно, пора мне. Спи, а то ночью пропустишь все. А дел вагон и маленькая тележка.
— Ночью пчелы разве… летают?
Но Пашка топал уже в коридоре, потом спускался по лестнице, крича что-то брату, и не услышал очередного удивления.
Кирилл сел на кровать, покачался на перине, уложенной поверх пружинной сетки, прогоняя детское желание попрыгать, так, чтоб все звенело и тряслось. И упал навзничь, раздумывая, заснуть или обидеться, что Ольга осталась с родными: похоже, поселили их порознь, и как это будет, дальше-то…
Проснулся очень резко, в сумерках, от щекотки — капли пота медленно ползли со лба на висок. Удивительно жарко. Хотя Ольга рассказывала, смеясь, в их северных широтах лето короткое, но сильное, как удар по затылку. И сорок градусов может стукнуть, и выше того.