— Или в другую сторону бежал, и там упал, а конь старым путём и воротился, вот Храбра и не встретили? — каждый пытался домыслить.
— А если людоловы то были?
— Коли в полон хотели взять, вот они были удивлены, — кто-то попытался сострить.
— Только зачем он им нужен? Такой роб опасен быть может. Да и не поверю, что Храбр мог им даться просто так, да и вовсе что позволил себя не то, чтоб схватить, а на себя напасть!
— Точно говорит, — подхватил другой, он за версту чует, чем наместник трапезничает, неужели тех не заприметил.
— А ежели это не тати?.. — задумчиво предположил Мир, почёсывая коротенькую бородку, — Может, кто из мести?
— Отец не опустился бы до такого, он его в степи быстрее бы укокошил — Храбр сколько раз с его дружинниками в разъезды ходил. Из мести наврядли. Хотя… — протянул Извор, — есть предположение кто это мог быть.
— Ты думаешь, что это его прошлые знакомые?.. — Олексич закончил за него, ловя на себе взволнованные взгляды.
Дружинники переглянулись, не желая в то поверить. Неужели на их земли половцы проникнуть посмели, да более мучает вопрос всех, как поганые изловчились то провернуть — заставы нонче завсегда воев полны, границу стерегут. Только если гнида какая нашлась среди своих, сюда их и провёл сей предатель.
— Ах он стерва, — занялись дружинники. — Может статься, что этот Храбр их сюда и привёл, не поделили что, вот его и хотели прихлопнуть…
— Сорока то по воде хвостом писала, — Олексич невпопад брякнул.
— Сорока, — дружинники пуще переполошились. — Девку его допытать нужно.
— Ты её сюда не приплетай, — Мир расхорохорился разом. — И с чего взял что его она?!
— Да он с неё глаза своего не спускает — зырит, словно сожрать хочет, вечно шляется за ней.
— Мы её сами допытаем, — Извор к брату подступил и его взглядом успокаивает, мол не стоит, с ними по-пусту лаяться. — Если бы его девкой была, оставил бы ту здесь?
— У них там в степи девок навалом, одной больше, одной меньше, — языкастый бранник никак не угомонится. — Не то что у нас — терема распускают, попы нас одной на всю жизнь вяжут!
— У Рябого старого третья жена ещё тем летом померла — бык боднул — а две первых жены, кто от чемера, кто от лихоманки, ещё по началу померли. Так его венчать иерей отказался. Говорит, не положено. Теперь он себе четвертую женищу (незаконная жена) взял, а его епископ от причастия отлучил.
— Рябой теперь к волхвам опять бегает. Крест снял, жертву Перуну носит.
— А меня тут на медне отче спрашивал, не тёрся ли я, — бёдрами вперёд подался, намекая чем именно, — о свою жену. — Не трогал ли своей бородой её чресла…
— Не любовался ли ты ею, когда та купалась, не вожделел ли ты коснуться её срамных мест устами… — подхватил его собрат, передразнивая то ли его то ли того самого отче, видно у одного испоаедуясь.
— А у меня допытывался, не желал ли я со своим побратимом совокупиться! — молодой кметь, в разговор вклинился. А его таким взглядом дружиники соизмерили, в том видно его сами подозревая, что вроде и нет в этом ничего удивительного — кметь тот, чрезмерно смазлив, что девка — борода была бы всё видно было бы кто, а так женоликий — рыло скоблённое до блеска.
— Сами обед безбрачия дали, а о срамном помышляют…
Гудят дружинники, обиды свои высказывают, византийскую веру обсуждают, жидов клянут, того смотри бунт устроят. Олексич быстро всех угомонил. Насупился, брови смежил, гаркнул на всех разом:
— А ну, умолкли, молодцы! — потом сам утишившись вместе с дружинникам, наказ им даёт. — Сороку обижать не позволяю. Ничего неизвестно пока. Девка она не простая, только видно, что на гнусность не способная. Где Храбр и что с ним ещё узнать предстоит. Только одно точно — пока всё не разузнаем, Олег Любомирович знать ничего не должен. Мы Храбра искать сами станем, а то наместник переполошится, а у него именины — он только упиваться перестал, готовится к охоте. Слышал, что пригласил бояр из других градов, — к Миру подступил на того взором давит, не хуже Извора, вроде тоже на что намекает, — да и венчание скоро— не хорошо будет, если отменится из-за каких-то слухов.
— Добро, — Извор того поддержал. — А я с дружинами надёжными прочешу всё вокруг — не хватало нам тут подарков нечаянных!
На том и порешили. Сразу не вернулись, впотьмах искать тоже не стали — затемна воротились. Уже на подступах к детинцу, возле моста через Тускарю, Извор весь как гусь напыщился — то девок возле реки увидал. Те не купались, ножек своих белоснежных не полоскали — вода уж холодна стала — на берегу сидели в рядочек на поваленном бревне под ясенем, семечки лускали, ясеневыми же прутиками мошку отгоняли, в цветастые душегреи кутались.