"Опоздал. Она была так близко, а я упустил свою удачу. Я сам оттолкнул её от себя. Я позволил другому забрать её. Отец прав, Мир действительно не считает меня ближником. Он только берёт, ничего не отдавая, считая меня своим холопом. Но… я не сдамся так просто! Я верну всё на свои места!"
Развернувшись на месте Извор устремился к просторной палатке отца, которая находилась на определённом расстоянии от наместничьей. Перед входом с убранными в стороны полами, полыхали костры, в точности как и у Олега Любомировича, но если наместник мучился от увечий полученных при падении с Лютого, то у Военега было достаточно оживлённо. Там толпились почти все его ближники, можно было подумать, что они и доныне бражничали, но вернее было предположить, что они обсуждали какой-то поход или желали приступом взять какую-то заставу.
Извор остановился, верно решая, что же ему делать дальше. С разворота устремился к коновязи, где отдыхал его нерассёдланный гнедка, ещё возбуждённый от недавнего бега. Достал из колчана стрелу и, преисполненный решимостью, устремился к отцу.
— Узнаёшь? — Извор бросил стрелу, ту самую что впилась в ствол осины, на стол перед Военегом, где тот заседал со своими ближниками.
Бегло изучив стрелу, даже не взяв ту в руки, воевода сделал знак рукой собравшимся в его палатке. Он не отводил от неё глаз, в то время пока дюжие воины, повинуясь молчаливому приказу своего воеводы, уходили прочь. Извор же всё это время безотрывно буравил своего отца.
— Узнаёшь? — переспросил Извор, давя голосом.
Военег, совершенно спокойно, пальцами провёл по древку и, подхватив со стола, прокрутил между ними, бесстрастно любуясь этой стрелой со срезанным наконечником.
— Ты поэтому изуродовал своего кметя, чтоб его никто не узнал?! — осыпал отца очередным вопросом, которые оставались без ответа.
— Ты так кричишь, что добудишься до Олега, он только недавно успокоился. Рана очень серьёзная. Боюсь он долго не протянет, — бесцветным голосом протомил воевода.
— Его кажется кличут Некрасом? — Извор не давал отцу уйти от ответа, не обращая внимания на его слова.
— Тсс, что ты так перебаламутился? — также монотонно тот его осаживал.
— Я разузнал, что Некрас проигрался в зернь Гостомыслу, да и не хило, что тот его супружницу к себе полюбовницей взял, а теперь, вдоволь пресытившись ею, решил робой в Друцк погнать. А Некрас хотел её выкупить. Ты верно посулил дать ему откуп!
— Ты ошибаешься. Это вовсе не Некрас. Это паршивый степняк. Он хотел убить наместника, а мы его схватили.
— Нет! Я видел его левую руку, перед тем как твой сотский разбил её своей булавой. У Некраса два крайних пальца были ещё в детстве сломаны и неправильно срослись, я сам это видел, когда играл с ним.
— Смотри, какой дотошный, — Военег не пытался даже отвертеться. Он лишь хмыкнул.
— Ты послал его убить Сороку, но всё пошло не так, твои планы спутал кто-то другой. Ты понял, что убийца попытается ещё раз, и чтоб дядька ничего не заподозрил ты выставил Некраса тем самым убийцей, даря тому, кого вы упустили, ещё одну возможность! Зачем ты уменьшил охрану вокруг становища? Ты действительно хочешь, чтоб Олега сегодня убили? Что ты затеял?
— Я не позволю ни кому: ни брату, ни князю, — Военег поднимался со своего места в тон своего голоса и въедливым взглядом пытался одолеть не менее жёсткий сыновий взор, — глумиться надо мной. Олег против меня бунт чинит на день свадьбы твоей сестры с Мирославом.
— Ты просчитался, отец, — в вымученной улыбке дрогнули уголки губ Извора. — Если Олег не поднимет бунт, то это сделает Мирослав, только узнай он об этом, даже не дождавшись венчания.
— Ну что ж, тогда твоя сестра в скором времени опять будет завидной невестой.
— Ты не посмеешь…
— Ооо, сын! Посмею, не сомневайся, — восторженно вздохнул. — Я убью всех и Олега, и Мирослава, и этого конюшего. Кстати, ты знаешь, что именно Федька привёл травницу, как её там? Зима, кажется. Так вот эта стерва святославовым десятником был ещё прошлым летом, а потом как-то унизился до конюшего на дворе какого-то наместника! Не подозрительно ли?
Извор опешено размышлял над новыми откровениями. Да Федька был подозрительным, особо когда того приметил среди приезжих купцов — теперь всё ясно — он так приветствовал своих ближников.
— Мой брат решил уничтожить меня, а я ведь ему подсабливал править здесь. Он хлопот никаких не знал — пей, яждь и веселись!!! А я не жалея живота в походы ходил. Мои дружинники границу держат, а он мне нож в спину!!!