— Этого не может быть, — недоумевал Мирослав. Неужели они предали отца, и, воспользовавшись его доверием, с этой целью проникли в Курск, а вовсе не для того, чтоб помочь наместнику установить порядок. — Где они? — вскричал Мирослав, желая их лично допытать.
— Они мертвы, — осадил возбуждённого племянника Военег, положив широкую ладонь на его плечо. — Они давно готовили бунт, желая присоединить наши земли к себе, — продолжил Военег. — Они сначала попытались его убить на охоте — подговорили этого степняка втереться в доверие. В детинце у того ничего не вышло, и он решил выслужиться перед черниговцами на охоте, ну а когда тому опять ничего не удалось, подговорили лечца.
— Я тут ни при чём, — лихорадочно закрутил инок головой, отказываясь от сказанного. — Я не знаю ни о чём.
— Кстати, ты до этого жил насельником в Болдиных горах (монастырь близ Чернигова), — Военег обратился к иноку, что тот испуганно икнул и лихорадочно затрясся.
— Пощади, — зашёлся в истерике и, семеня на четвереньках, подполз к Военегу, хватаясь за его сапоги. — Это какой-то наговор. Я ничего ему не давал.
— Тогда выпей это! — старший полянин пихнул лечцу под нос протянутый десятским кубок, из которого пил наместник, предлагая отведать остатки вина. — Ты давал ему испить из него? Тебя видел виночерпий.
— Да, он просил сиракузского вина, я противился, но это могло бы притупить боль от раны. А потом вышел по нужде…
— Где ты был? — пытал Военег. Лечец молчал, лихорадочно придумывая отговорки. — Хочешь скажу?! Ты бегал к черниговским, доложить о состоянии Олега, да и задержался поболтать о делах. Хочешь сказать, что я не прав?! Тебя видели там с ними!
— Признаюсь, — инок уже понял, что бесполезно отрицаться. — Это правда, что я прибыл из Чернигова. Правда, что они хотели учинить крамолу. Но я не давал ему никакого зелья! Я дал ему вина!
— Если там только вино, тогда пей, — давил Военег.
Лечец, доказывая свою невиновность, сначала с рвением принял предлагаемое, обхватив кубок двумя руками. Медленно поднёс к своему рту, но завыв сквозь сомкнутые губы, понимая неотвратимость, отбросил его от себя, заметив на дне жёлтый осадок, выпавший от воздействия серебра на яд.
Суча ногами, он попытался отползти в сторону, но ему некуда было бежать — окружённый курскими витязями, ему оставалось лишь валяться в их ногах, скулить и рыдать, ожидая своей смерти. В один момент, с безумным блеском в глазах, он подскочил и, набросившись на одного из дружинников, выхватил у того меч. Не прошло и доли времени, как с диким рёвом он бросился на невозмутимого Военега, замахнувшись в рубящем ударе. Остановился, не окончив свой выпад, с занесёнными над головой мечом. Скользнул взглядом вниз по своему льняному подризнику, остановился на алеющем языке булата, легко вошедшему со спины, изнутри разорвавшего его грудь и вырвавшемуся снаружи. Закатывая глаза, он обвалился бездыханным мешком под ноги воеводы, который переступил через него и, подойдя к сыну с окровавленным мечом, одобряюще хлопнул того по щеке, выводя из ражного помутнения — было едва заметно, как лихорадочный озноб прокатился по телу Извора, ноздри расширились, будто зверь учуял запах крови, а желваки на скулах свело от яристого возбуждения.
— Святослав хотел воспользоваться неразберихой после смерти Олега, к тому же, детинец сейчас без должной охраны — я ведь отправил сотню лучший воев в Переяславль, — вкрадчиво томил Военег встав со спины Мирослава, когда тело вынесли из палатки.
— Что же делать? — мысли Мирослава метались, он пытался осознать происходящее, найти решение, но не знал как поступить.
Он понимал, что Военег как и всегда был на шаг впереди — вызвался помочь устроить охоту, отобрал лучших ловчих, взял на себя всё попечение о охране. Зачем? Неужели, он спланировал всё это заранее?
— Эта паскуда, Святослав, хотел Курск к себе прибрать, — продолжил Военег. — Только мы раньше о их замысле узнали. Мои дружины в Курске сразу же после нашего отбытия за дело принялись…
Договорить не дал гонец, громко осадивший своего взмыленного коня. Соскользнув с седла, торопливо направился к наместничьей палатке, попутно с жадностью испивая воду из поднесённого ему черпала. Остановился перед входом, желая высказать что-то очень важное, и выпалил, получив утвердительный кивок от Военега: