— Чего каркаешь?! — огрызнулся Военег. — Ещё беду накличешь.
— Каркать уже не к чему. Дел наворотил ты, а меня виновной называешь, — слишком грубо тому ответила, а тот даже и не рыкнул — слово Нежданы, как вдовы боярской, получившей все позвиздовы земли, на вече не последним было — вот и прислушивался Военег к её мнению, вернее приходилось. — Избавиться от Сороки нужно. Слышишь?
В горнице тишина повисла, а у Извора, что за дверью стоял, в груди разом вниз всё оборвалось. Стоит, вдохнуть боится. Дальше слушает, испариной весь покрылся.
— Ну что ты молчишь? — Неждана зачеканила своими каблучками по дубовым половицам, явно от волнения расхаживая по горнице.
— Сядь, — Военег грубо осёк Неждану. — Не мельтеши — думать мешаешь, — помолчал немного всё осмысливая, да негромко пробурчал. — В твоих словах есть доля правды. Убивать её пока не стоит, а вот в обитель какую припрятать можно было бы — скажем, что она бесноватая — там её быстро охолонят, да и Извор запал свой умерит — коли постригут, сделать уже ничего не сможет. А коли убьём её, он этого просто так не оставит.
Говорит, а сам к двери крадётся — не отпускало того чувство, что их подслушивает кто-то. Знак Неждане дал рот закрыть. Шаги торопливые услышал. Да с Олексичем нос к носу и встретился.
— Ты? — Военег сотряс стены своим гласом.
— Разъезд вернулся — опять половцев встретили. Много их там, — запыхавшись от бега докладывает.
— Гостомысла кликни и вече собери. И ещё — Извора не видел?
— После пообеденя и не видел.
— Найти его и со двора не пускать.
На том откланялся Олексич и вышел из терема. Умолчал он, что Извора встретил на лестнице, умолчал и то, что всё слышал, и то что с Извором они на кургане, под которым Олег покоится, на рассвете вдвоём тризну тому совершили по просьбе Мирослава, которого со двора не выпускали — хоть в избе да сытый, но под засовами держали, шагу ступить не давали. А тот безропотно всё сносил. Ради Сороки всё терпел, чтоб угроза Военега явью не стала.
— Поздно уже, — наблюдая сверху за суетой во дворе, Неждана немного задумчиво произнесла вернувшись разговором к Военегу.
Зацепилась взглядом за Извора, выходящего из врат, очень сильно смахивающего со спины на отца — они вдвоём на всём дворе отличались от прочих такой величавой статью. Вспомнила, как обнимала мощную спину своего супруга, как ласкали её руки крепкие. Вздохнула, проглотив горечь женских сетований — давно это было.
— Извор, верно, бежать с ней собрался, — продолжила Неждана, встретившись взглядом с Гостомыслом.
Тот ей лёгким кивком обозначился, мимо терема проходя. Припомнила, ночную с ним встречу. Опять вздохнула, но уже по-другому, томно, с лёгкой усладой. Дальше льёт речью лукавой:
— Сегодня в хоромах что-то собирал, снеди много взял.
— И ты только сейчас о этом сказываешь? Недоумка! — Военег в сердцах на ту рыкнул, с места подорвался.
— Не суетись, — того нежно голосом унимает. — Я Гостомыслу указала молодцев надёжных подыскать — да в избушку охотничью наведаться — зверолова нашли знающего — он с докладами у меня часто бывает. Как Извор на дворе появился, они туда же сразу и вышли. Даже если и захочет, не успеет.
А Извор уже тем временем из детинца вышел. Поспешает. За слободами погоню заметил. Не оторваться от той. К реке по крутому берегу ведут, теснят к обрыву. Буян первым бой принял — свечой встал, окрысился, глаза выпучил, копытами бьёт. Одного опрокинул вместе с всадником, у второго загривок зубами рвёт. Извор мечом от кметей отбивается.
Ржание, рыканье ярое, стук копыт и лязг мечный — всё смешалось в едином хороводе.
Не выдерживая натиска боевых коней, завалился Буян на бок. На земле Извор с двумя оставшимися бой продолжил. Одного уложил в два счёта, а другого пытать начал.
Отирая кровь с щеки, не свою, а того кто под его тяжестью изнывал, Извор повторно рыкнул:
— Падла, кто убить меня приказал? — солёной от пота и крови слюной брызжет. — Отец? Говори, коли жизнь дорога. Кто послал вас?
Тому и вдохнуть мочи нет. Прохрипел сдавленным горлом надеясь на помилование:
— Гостомысл.
— Брешишь, гнида!..
— Правду говорю… Неждана Златовна срядилась с ним. Нам прещедро отвесила — серебром дала. А ещё, — сипит, в руки Извора, что слабеть начали, своими вцепился, — она к лесной избушке дружинников послала. Поспешай, коли с ней живой свидеться хочешь.