— Но именно этот дар — дар сотворения ангелов-убийц — мог сохраниться, — возразил Эдвин. — А потом его получил кто-нибудь из тех Владык Ада, что захватили земли Баалхэаверда после его исчезновения.
— Как ты себе это представляешь? — засмеялся Дэвид. — Лежит магический дар в сундуке в подвале заброшенного адского замка?..
— Ты зря смеешься. Выглядит тупо, но могло быть и так.
— Послушай, это же не предмет. Это способность. При том способность, присущая не какому-то конкретному человеку, а Первочеловеку... можно сказать, богу людей.
— Вот именно. Если речь идет о свойствах бога или лорда, на более низком уровне существования они легко могут быть выражены и воплощены в виде вполне конкретных осязаемых предметов. С тех пор, как мы начали изучать атрибутивные заклинания, мне кажется, такие вещи уже не должны тебя удивлять.
Дэвид почесал нос. Что-то в этом было, но...
— Не знаю, — с сильным сомнением промолвила баронесса. — Мне кажется, что наш гость в данном случае прав... Не могу представить себе адского лорда, который станет использовать таких чудных и высокоморальных ангелов, как вы. Не потому, что не захочет, а потому что не сможет. Вы — порождения Небес, как и те ангелы, по образу которых Кадмон создавал своих убийц. И кто бы ни затеял эту игру, он должен уметь управлять силами Царства Небес не хуже тамошних властителей.
— Возможен еще один вариант, — сказал Эдвин. — Эта сила пробудилась сама, без чьего-либо личного участия... скажем, отделилась от Кадмона в ходе продолжающегося распада его огромного метафизического тела... создала аномальную зону в арайделинге Света... а потом в поле ее влияния оказались притянуты те, кто после переработки сделался ее первоначальными адептами... и образовался этот фанатичный орден, который, в свою очередь, влиял на аномалию до тех пор, пока вся эта система не приняла свой нынешний вид. Как вам такой вариант?
— Да, это был бы самый оптимальный вариант, — согласился Дэвид. — А главное, он приятен тем, что оставляет надежду какому-нибудь ушлому колдуну, — произнося это, землянин старательно не смотрел в сторону молодого барона, — добраться до ключевых нервных узлов означенной аномалии и установить над ней свою власть.
Эдвин широко улыбнулся.
Ту ночь они провели в замке Вилиссы. Дэвид получил в свое распоряжение комнату в верхней части северо-западной башни. Хотелось отоспаться за два последних года, просто лечь в кровать и погрузиться в омут без сновидений — но прошел час, и он понял, что заснуть так и не сможет. Чересчур мягкая кровать — он слишком привык к жесткому ложу Обители. Непривычная обстановка. Дэвид убрал постель и сел на полу, скрестив ноги. Существовали специальные медитативные техники, способные послужить в качестве замены сна, и он собирался воспользоваться ими — сознанию и телу в любом случае требовался какой-то отдых. Но погрузиться в медитацию он не успел — заметил вдруг за окном какое-то движение и услышал негромкий скрежеще-цокающий звук, как будто кто-то с той стороны царапал подоконник. Глухое хлопанье, и — тишина. Дэвид подошел к окну, гадая — что это? Похоже на птицу, но в Хеллаэне птиц нет. Птицы летают на солнечной стороне мира, в Светлых Землях. Здесь летают демоны, вот только, если это действительно демон, каким образом тварюшка сумела преодолеть защитное поле замка? А может, все проще? Отвалился кусок штукатурки и по пути вниз шаркнул по стене рядом с окном...
Но это была не штукатурка и не демоническая бестия. На подоконнике, по ту сторону стекла сидела самая настоящая птица. Ворона. И довольно крупная. Секунд пятнадцать Дэвид тупо пялился на нее. Ворона в ответ рассматривала его — сначала правым глазом, а затем, повернув голову, левым. Птица казалась совершенно спокойной, и даже когда Дэвид резко поднял руку, чтобы протереть глаза, не пошевелилась. У землянина возникло чувство, что эта тварь прилетела сюда специально, только чтобы посмотреть на него. Он протянул руку к задвижке, еще не зная, что хочет сделать и чего ждет — послания? нападения? зловещего пророчества?.. — когда обнаружил, что его рука все тянется и тянется, растягиваясь до бесконечности, но не приближаясь к цели... Он тянулся — уже не рукой только, всем телом, превращаясь в линию, закручиваясь в каком-то космическом водовороте, исчезая в качестве существа самостоятельного и становясь элементом какого-то безумного, многомерного уравнения...