– Исполком, говорите, сожгли?
А в груди тревога, и мысль ножом в голову: «С Настасьей не приключилось ли чего?.. Исполком сожгли. А она на задах»... Скорей получил бумажки, засунул в карман и зашагал к Среднину.
А солнце смеялось. Дорога таяла, и сапоги то-и-дело проваливались в рыхлый снег или скользили по грязи. Сатане неймется. Был бы ветром, – в единый дух отмахал бы шесть верст до Среднина. Был бы птицей, – кажется, знал бы, куда лететь. Не радовала весна, и прелый запах земли не будоражил. Одна дума острым ножом резала покой: «Настасья... Настасья... Настасья»...
В это время в Среднине Семеныч и три парня засели в развалившейся амбарушке рядом с избой Сатаны и поджидали его. Но Андрюшка, как завидел знакомую церковь, свернул с дороги и пошел малой тропинкой на зады, к исполкому.
Над Средниным стоял еще запах горелого, и по улицам сновал народ. Андрюшка зашагал быстрее. На задах у колодца он встретил старика Наумыча, который доставал воду. Сатана к нему:
– Старина, чего нового?
– Ой, много, паре, много. Ночью бандиты были. Не видишь, что ли, исполкомский сарай сожгли?
– А Гурда?
– Живой. Чего ему сдеется? В колодце от бандитов схоронился.
Сатана огляделся. Изба Настасьи целешенька, и дверь настеж. Значит дома, по хозяйству на дворе работает.
– Многих порешили?
– Ой, многих, паре. Троих аль четверых парней, да учительшу, да Настасью-вдову.
Разом помутнело в глазах.
– Кого?
– Троих аль четверых парней, учительшу да Настасью-вдову.
Сатана бегом в избу Настасьи. Пусто. Окно выломано. В избе беспорядок. На полу черные пятна. И лишь на печке, зажмурясь, сидела кошка. Он назад. Наумыч уже понес от колодца воду. Сатана за ним. Закричал, как раненый:
– Старина, куда ж ее дели?
– Кого?
– Настасью.
– Настасью? Всех, паре, в школу снесли. Вместе хоронить будут.
Сатана не дослышал и так же задами, перепрыгивая через заборы, побежал к школе. Перед школой толпился народ. Завидев Сатану, расступились. Он, не глядя ни на кого, каким-то инстинктом почуял, где покойники, – пробежал в класс и увидел на полу лежащие в ряд тела. Стал искать глазами знакомое лицо. И только по одежде догадался, где Настасья. Она посинела, скорчилась, волосы слиплись в кровавый комок, и нижняя губа была прокушена. Сатана не долго пробыл в классе. Подумал:
«К Гурде». И не зная – зачем, вышел вон. А Гурда как раз навстречу. Столкнулись в сенях. Сатана поднял голову и угрюмо сказал:
– Гурда, я к тебе.
Тот на минуту обрадовался, а потом спокойно:
– Ладно, пойдем к сторожихе.
Сторожиху выслали, и Сатана начал:
– Послушай, Гурда. Обидели. За живое хватили. Понимаешь. Настасью-то ведь они убили!
Гурда что-то почуял.
– Ну?
– Убили ведь Настасью-то... Дьяволы!
И вдруг неожиданно нагнул голову и начал тереть глаза оборотной стороной ладони. Гурда удивился: плачет.
– Убили... дьяволы... отомщу... видит бог... на дне моря найду... в самой чаще достану... по одному сволочей перестреляю...
– Не плачь. Слезами горю не поможешь. Меня ведь тоже не обошли. Избу с маткой спалили. Сам в колодце всю ночь просидел, руки чуть не отморозил.
Об учительнице Гурда смолчал. Сатана поднял голову:
– И тебя?
– И меня.
Оба задумались. А потом первым начал Сатана:
– Слышь, Гурда, каюсь – я с ними, с бандитами-то, водился. Помнишь про Романовских сказывал? Так от них письма Свистунову носил. Что хошь делай со мной... Только дозволь прежде разделаться с ними. Не дозволишь, – из острога сбегу, сторожей зарежу, а все же подстрелю Свистунова. Не уйти теперь ему от меня.
– Давно бы так, Сатана. За что, скажем, Настасью сгубили, замучили? Здря. А ты работал на них. По правилам, тебя сейчас к стенке надо бы, да ладно, успеется. Вот что, посиди здесь, а я схожу тут по дельцу по одному. Да заодно скажу, чтоб сторожиха тебе самоварчик вздула. А ружье, пока что, мне отдай.
Сатана машинально отдал Гурде ружье и крепко задумался. Гурда же, выйдя из школы, постоял, подумал и зашагал потом по направлению к избе Сатаны. Навстречу ему попался парень и закричал еще издалека:
– Эй, Гурда, сказывают – Сатана на селе, а в избу не кажется.
– Ладно, пойдем обратно. Только, какой же ты часовой? Я тебе секретный приказ отдаю, а ты орешь во всю глотку.
Парень смутился.
У избы Сатаны Гурда сказал сторожившему Семенычу:
– Вот что, Семеныч. Хочешь поработать на славу Советской власти?
Тот неуверенно протянул:
– Хочу.
– Так слушай. Сатану у меня не трогать ни единым пальцем. Кто к нему в избу будет приходить – пропускать, а выпускать можно только меня да Сатану. Понял?