И оттого тяжелее была ноша, возложенная на Акхорума.
Стараясь как можно тише наступать на уложенные доски и надеясь, что звук его шагов будет приглушен шкурами животных, воин медленно подошел к кровати. Прислушался. За палаткой ревел ветер – видно, стихия снова разыгралась не на шутку. Не было слышно ни панических криков, ни тревожного звука горна – никто в клане Лаугар, кажется, не подозревал об опасности, грозящей их лидеру.
Закрепленную на спине секиру Акхорум снимать не стал – размахивать ей в помещении было не удобно, поэтому воин перехватил в здоровой руке кинжал, которым ранее разрезал полог палатки. Помедлил мгновение, словно принимая какое-то важное для себя решение, а затем приставил лезвие к шее вождя. Тот открыл глаза – точнее, единственный глаз, потому что второй был потерян в той самой битве и сейчас на его месте зиял плохо затянувшийся шрам. Эльмунд дернулся, намереваясь встать, но лезвие у горла заставило его замереть. Взгляд вождя клана Лаугар выражал поразительное спокойствие. Акхорум заметил, что рука вождя крепче обхватила рукоять Холодного жнеца, но не пытается им воспользоваться – он просто хотел в последний момент жизни ощущать свое оружие. Достойное воина желание – снежная богиня Несверди будет довольна.
- Делай, что должен, - прошептал Эльмунд.
Порез вышел чистым. Кровь хлестнула на обнаженное тело, и, пока жизнь покидала вождя, тот не спускал с Акхорума спокойного взгляда голубых глаз, в которых не было ни страха, ни злости – ничего, что ожидаешь увидеть у умирающего человека. Эльмунд Лаугар по прозвищу Бессмертный встретил смерть смело и с оружием в руках. Пусть ему и не удалось им воспользоваться в последний момент. Акхорум не отводил взгляда от лица вождя, наблюдая за тем, как жизнь покидает тело Эльмунда. Вот он в последний момент рвано вздохнул, издал тихий хрип и, наконец, затих. Сжимающая меч рука разжалась, и оружие непременно упало бы на пол, но Акхорум подхватил его.
Это был отличный клинок. Прямой и широкой, придающий руке приятную тяжесть. Крестообразная гарда без украшений, обернутая в кожу горного барана, оказалась достаточно большой и придавала мечу идеальный баланс. На эфесе имелись несколько драгоценных камней темных оттенков: вставленный в навершие опал и миниатюрные черные агаты, покрывающие крестовину по краям. Само лезвие оказалось простым, без каких-либо выгравированных узоров или магических символов. Оно оказалось покрыто несколькими неглубокими царапинами – следами прошедших боев, которые гораздо больше говорили о качестве оружия, чем какие-либо украшения.
Мужчина поискал глазами ножны и обнаружил их рядом с доспехами вождя. Тихо поднял их и обвязал вокруг пояса. Затем еще раз обернулся на кровать, на котором все еще лежало два тела. Только в отличие от так и не проснувшейся рыжеволосой женщины, вождь больше не дышал. Кровь стекала по его мощному телу и разрисованным рукам, капая на устланный шкурами пол со свесившегося с кровати запястья.
- Увидимся у врат богини, вождь клана Лаугар, - прошептал Акхорум с почтением. Он направился к выходу, однако именно в этот момент с улицы громко и протяжно раздался звук сигнального горна. И в то же мгновение в покои вождя, едва не содрав занавешенный шкурами полог, ворвался один из часовых. В его голосе проскакивали нотки паники.
- Мой вождь, Хелхи атакуют! Их войско подходит с востока и…
Воин замер, обнаружив, что Эльмунд лежит без движения и весь покрыт свежей кровью. Разбуженная шумом женщина открыла глаза и, переведя взгляд с часового на мертвого вождя, издала истошный вопль. И ее крик только усилился, когда Акхорум, успевший переместиться в тень помещения, неожиданно появился на свету, взмахнул Холодным жнецом и одним сильным и точным ударом отрубил часовому голову. Та упала на пол и прямо в шлеме покатилась к кровати. На лице часового так и застыло выражение удивления. Тело еще секунду стояло на ногах, а потом рухнуло на пол. Тяжело и грузно, шумя сочленениями доспехов и едва не опрокинув стол с бумагами.