Старый смотрящий З'Харр набрал в ноздри морской воздух и, посмаковав его почти с минуту, шумно выдохнул. Это заклинание он готовил целых сто солнечных заходов и был уверен в том, что в этот раз все получится, однако будущее упорно не хотело открывать перед ним свои двери. Пусть в этом лунном цикле лишь немногим камнеугодным удалось добиться успеха в ворожбе, З’Харр считал, что способен стать одним из тех избранных, которых уже приблизили к священной кладке гегемонии. Почти всю свою жизнь З’Харр упорно шел к своей основной цели - добиться расположения императора и заслужить право на потомство. Будучи одним из смотрящих, он достиг совершенства в магических ритуалах, умел манипулировать законами мироздания, управлять мыслями и эмоциями менее развитых слуг гегемонии, подчинять огонь, воду и ветер, но образцом навыков смотрящего было умение заглядывать за вуаль времени и видеть предначертанное. Лишь это умение позволяло приблизиться к императорской семье и получить то, что было дано лишь исключительным представителям расы - возможность соединить свою кровь с кровью достойных всепочитаемых зи’касс.
При одной мысли о великих З’Харр затрясся в раболепном благоговении от кончика шипастого хвоста, что двумя кольцами обвивал его чешуйчатое тело, до усеянных десятком колец ушей, венчающих его ящероподобную голову.
Девяносто циклов! Девяносто циклов прошло с тех пор, как он начал постигать азы магии, и еще никогда он не чувствовал в себе столько сил осуществить главную цель своей жизни. Необходимо лишь понять, в чем его ошибка. Для того, чтобы увидеть будущее, требовалось открыть портал времени для своего сознания и забросить его туда, словно невод в серебряные воды священных подземных озер Ярта. Вопреки заблуждениям молодых и неопытных зи’касс, которые только ступали на путь изучения волшебных сил, дальность и срок видения будущего были не важны. Необходимо было лишь войти, открыть эту вечно недоступную дверь, заглянуть в нее… и обязательно вернуться. Сколько было несчастных, к которым судьба оказалась достаточно благосклонной для того, чтобы позволить им узреть то, что будет, но недостаточно благосклонной для того, чтобы вернуть собственное сознание в настоящее! З’Харр собственными глазами видел результат путешествий в одну сторону, и вид собратьев, чье сознание навечно осталось заперто за границей времени, навсегда остался запечатлен в его памяти. Безжизненные глаза, смотрящие в пустоту, тела, которые еще дышат, осязают, реагируют… но уже не живут. Другие видели в этом опасность и даже ставили под сомнение необходимость продолжения экспериментов со временем, но З’Харр считал риск лишь стимулом к самосовершенствованию, и там, где остальные испытывали страх, он был охвачен азартом. По его мнению, ничто не придавало большей важности твоей цели, чем риск умереть. А когда смотрящий вспоминал об обещанной награде, то лишь убеждался в том, что смерть – совсем невысокая плата за возможность стать великим.
Глава 1
Оранжевый диск заходящего солнца опускался в воды Молчаливого океана медленно и с неохотой, в последние минуты отведенного ему времени хватаясь теплыми лучами за покидаемый дневной мир. Скоро ему на смену, заступив на постоянный ночной дозор в темные небеса, поднимется бледно-желтый шар второй из лун Андвора, которая в каждой из многочисленных культур материка именовалась по-разному, но здесь, на западной оконечности Империи, называлась Старшей. Поднимется лишь для того, чтобы устремиться в погоню за своей менее крупной и яркой сестрой, называемой Младшей. Как и повелось с начала времен, Младшая взошла на небе раньше и уже медленно скользила по ночному небосводу, словно дожидаясь свою величественную спутницу и ожидая, когда они, наконец, сыграют в медленные, и оттого словно издевательские салочки, результат которых давно был предрешен и всем известен.
- Все равно она тебя никогда не догонит, - философски изрек Олаф Сингурдинге, переводя взгляд с луны на зажатую в морщинистых пальцах тлеющую самокрутку, волновавшую его гораздо сильнее, чем бесконечная гонка двух небесных тел. Поднеся самокрутку ко рту, обрамленному пышными седыми усами, старый воин глубоко затянулся и замер, смакуя наполнивший легкие табачный дым. Спустя несколько секунд он шумно выдохнул, причмокнул, отчего его густые усы смешно покачнулись, и произнес: