Из-за своего промедления Акхорум не сразу заметил, что губы женщины двигаются. Взгляд ее был направлен точно на мужчину, а окровавленные, лишенные ногтей и покрытые кровью пальцы переплетаются в символы. Обнаженное тело охватило едва различимое мистическое свечение, что свидетельствовало только об одном.
Магия.
Акхорум понял, что женщина дочитает заклинание до конца прежде, чем он успеет сделать к ней хотя бы шаг. Поэтому он сделал единственное, на что оставалось время – почти без размаха метнул меч в ее сторону. За мгновение до того, как клинок вошел в ее тело, женщина, выпалив конец заклинания с отчаянием человека, понимающего, что это последние слова, произнесенные в ее жизни, выбросила руки вперед. Акхорум почувствовал, как ноги отрываются от земли, а вместе с ним приходит в движение и все пространство вокруг – и мебель, и убранство палатки, и мертвые тела вождя и часового… Все поднялось в воздух. Акхорума обдало настолько холодным воздухом, что воин ощутил, как замерзают его легкие, покрываются инеем волосы и кожа, а стекающая по лицу кровь превращается в лед. А затем он и весь мир вокруг с невиданной силой отбросило куда-то назад. В полете Акхорум сильно ударился головой обо что-то твердое, и последнее, что он запомнил прежде, чем все вокруг погрузилось в темноту – это пронзенное мечом тело молодой рыжеволосой женщины, опускающееся на пол.
Обоняние было первым пробудившимся в нем чувством. В нос ударил тяжелый запах гари, к которому примешивалась вонь жженой плоти и крови. Нос инстинктивно скривился из-за резкого запаха и тут же дернулся снова, когда в ноздри полезли грязные волосы, облепившие лицо. На помощь носу пришел рот, а точнее язык, который показался его владельцу невообразимо толстым и непослушным. Терпкий металлический вкус заполнил замутненное сознание, пока язык исследовал внутреннюю сторону щек и губы, в которые, как и в ноздри, лезли вездесущие волосы. Сообразив, что без помощи рук не обойтись, замутненное сознание отдало решительную команду поднять их.
Это было ошибкой.
Едва правая рука поднялась вверх, грудь ее владельца взорвалась дикой болью, волнами разошедшейся по телу вверх и вниз подобно набирающему силу цунами. Дойдя до нижней части ног, боль, сжигая на своем пути все внутренние органы, вернулась к груди, где встретилась с другой волной, которая проделала аналогичный путь к голове страдальца и обратно. Встретившись, волны боли превратились в огненный смерч. Чтобы хоть как-то унять пламя, терзающее его изнутри, пришлось резко перевернуться на бок и закашляться: громко отхаркиваясь и раздирая горло. Лишь вдоволь откашлявшись и едва не выплюнув собственные легкие, Акхорум открыл глаза.
Он находился в развалинах строения, которое ранее являлось палаткой вождя клана Лаугар. Сейчас это было месиво из рваных кусков ткани, поломанных бревен и камней, перемешавшихся с мебелью и различными предметами некогда богатого интерьера. Акхорум отлетел не так далеко, как ожидал. Его полет особо крупный валун и, судя по тому, с каким трудом давался каждый вдох, платой за резкую остановку оказались несколько сломанных ребер. Сильно болела голова и, ощупав волосатую макушку, мужчина нащупал запекшуюся кровь. Затем попробовал встать и пройтись – это ему удалось, хотя при любом движении голова отзывалась дикой болью, а правая нога почти не сгибалась и двигаться приходилось медленно и осторожно, чтобы не споткнуться о валяющиеся тут и там доски и камни. Свою секиру мужчина обнаружил неподалеку – она была цела, хотя и застряла между двух крупных поломанных брусьев. Акхоруму пришлось приложить немало усилий, что вытащить ее, но в конце концов у него получилось. Использовав оружие в качестве костыля, мужчина попытался сориентироваться и понять, что происходит.
Судя по стойкому запаху гари и густому дыму, плотным слоем закрывающему небо, пожар потушить так и не смогли. Он не слышал звуков сражения, а значит оно либо еще не началось, либо уже закончилось. Последнее было более вероятно – судя по обугленным останкам палаток вокруг и груде оставленных в панике вещей, с момента начала пожара и атаки Хелхи прошло не менее пары часов. Все звуки тонули в шуме ветра и гуле разгоняемого им ненасытного огня, до сих пор пожирающего остатки лагеря неприятеля и окружающий его недостроенный частокол.
Акхорум прикинул, в какой стороне должно было находится его войско и направился туда, припадая на раненую ногу. Правая рука у него болела еще с момента проникновения внутрь шатра, и воин ее почти не чувствовал, опираясь на костыль левой. Сделав несколько шагов, Акхорум остановился. Его взгляд уцепился за огненно-рыжие волосы. Они принадлежали той самой женщине, чья магия разнесла шатер вождя на куски и едва не погубила воина. Женщина лежала на земле, а рядом с ней, страшно переломанное и придавленное остатками кровати находилось тело Эльмунда. Судя по следам на земле, женщина из последних сил доползла до тела возлюбленного, где и умерла, обняв его точно так же, как обнимала ночью. На ее голом теле без движения лежала закутанная в теплую шкуру маленькая девочка с тоненькими рыжими волосиками на голове.