– Вхо… вхолостую мясо… Саша… что ты со мной делаешь? – выдавила из себя Настя в перерывах между приступами смеха, который был таким заразным, что и Зубареву хотелось ржать до колик. Но он держался.
– Пока я с тобой всего лишь общаюсь. И даже не знаю, что будет дальше, если мы продолжим, – ухмыльнулся он, глядя на всё ещё посмеивающуюся Настю.
– Так давай посмотрим, – кивнула она, и Саша невольно улыбнулся шире.
Санкт-Петербург и белые ночи. Как же их любила Настя! И с каких разных сторон они открывались для неё каждый раз, когда она окуналась в безоблачную атмосферу тепла и светлого сумрака. Сейчас, когда сидела рядом с Сашей, который уверенно вёл машину по дороге, она чувствовала чистый восторг.
– Нравится? – словно прочитав её мысли, спросил он и, быстро повернувшись к Насте, подмигнул, после чего вновь сосредоточил внимание на дороге.
– Что именно?
– Эта ночь.
– Нравится.
– А ещё что нравится?
– Вот так ехать и наслаждаться тем, что окружает.
– И мной?
Настя вскинула брови. Это была попытка вызнать, испытывает ли она симпатию по отношению к Саше, или же мужской флирт?
– И тобой.
– И мне тоже всё нравится.
На Стрелке Васьки было многолюдно. Здесь Нева билась о береговой гранит, но плеска почти не было слышно.
– Хочешь, на теплоход сядем? – спросил Саша, когда они обошли Биржевой скверик. Нет, он и впрямь читал мысли! Ведь именно о том, как интересно было бы посмотреть за разведением мостов с воды, она и думала.
– Хочу. А ты не против?
– Если бы был против, я бы не спрашивал. Пойдём.
Он протянул ей руку и как-то совершенно закономерным показалось просто вложить в неё ладонь и переплести их пальцы. И Настя в этот момент тоже испытывала восторг, только на этот раз совсем от иного. Прохожие думали, что Саша – её парень, да и она сама представляла себе, что у них отношения. И вот сейчас они просто гуляют по набережной, где царит самое настоящее столпотворение.
– Вон наш теплоход, – указал Саша на довольно внушительное судно, покачивающееся на волнах. Зубареву удалось в какие-то считанные минуты найти для них транспортное средство, и теперь они присоединились к тем, кто ждал отплытия теплохода.
– Была уже на разведении мостов? – повернулся к ней Саша, выпуская её руку из своей. И Настя поняла, что испытывает желание вернуть всё так, как оно и было.
– Была. Но с Невы не смотрела.
– А я один раз смотрел, но почти ничего не помню.
Ей хотелось разузнать о нём больше. Чем он увлекается помимо хоккея, чем привык заниматься в свободное время. Всё то, что составляло жизнь Саши.
– Что? – спросил он с улыбкой, и Настя только теперь поняла, что она совершенно беззастенчиво пялилась на него всё это время.
– Ничего, – поспешно отвела она взгляд. – Кажется, посадка началась. Идём.
Первые полчаса они сидели за столиком на двоих, заказав себе по паре безалкогольных коктейлей. Настя и без них была опьянена всем, что происходило с ней. Этой ночью, Сашей, даже людьми вокруг, которые точно так же, как и они, отправились смотреть на белую ночь и мосты.
– Наверх пойдём? – спросил Зубарев, посмотрев на наручные часы. Каждый его жест, иногда скупой и чёткий, почти молниеносный, вызывал в Насте целую бурю чувств. Разве можно было так быстро влюбиться? Всего за несколько часов?
– Пойдём. Оттуда вид лучше, мне кажется.
Он молча поднялся и снова протянул ей руку, и Настя поняла, чего ей всё время не хватало – вот этих прикосновений горячей и широкой ладони. Касаний, через которые она ощущала силу, твёрдость и надёжность.
Саша прихватил плед, когда они поднялись наверх, и когда Настя устроилась на носу теплохода, где стояли диванчики, накинул его ей на плечи.
– Холодно, – пояснил Зубарев, когда она вскинула на него глаза. А когда устроился рядом и совершенно обыденным жестом положил руку ей на плечо и притянул к себе, Настя окончательно растаяла.
– Сначала к Дворцовому? – уточнила она, чуть повернув голову. И тут же запылала от смущения, когда её губы оказались в нескольких миллиметрах от губ Зубарева.
– Да. Самый крутой мост.
Он чуть склонился к ней, и Настя могла побиться об заклад, что сделал это специально.
– Да, самый крутой, – выдохнула она в его губы и, не выдержав того напряжения, которое испытывала, отвернулась.
Домой к Саше они вернулись едва ли не утром. Когда сошли с теплохода, Зубарев заявил, что проголодался и буквально волоком потащил Настю за собой в кафе, работающее круглые сутки. А потом они встречали рассвет. В июне он наступал в три часа утра, и это тоже было особенное волшебство.