Лопахин, тяжело дыша, сидел, вытирая лившийся со лба пот.
– Всё, потащили его в лодку, пока не очухался.
– Может, сначала портки ему наденем? – Женька показал на измазанного грязью пленника.
– Вот ты и надевай, – ухмыльнулся Новиков.
Небольшого роста пленник был неожиданно тяжёлым, тащить его было сплошное мучение, а если прибавить вьющуюся мошкару, топкую грязь под ногами и оглушающую жару, которая бывает лишь у водоёмов средь полусухих зарослей осоки, то картина подвига с похищением получалась полной.
– А зачем вы его? А, понимаю… – начал было Кузьма.
– Не болтай, принимай его, бережно. Как бы лодка не перевернулась, – Новиков озадаченно смотрел, как та оседает на воде.
До струга доплыли с превеликой осторожностью. С кораблика скинули верёвочную лестницу. Судя по удивлённым возгласам сидящих на вёслах казаков, Репу узнали.
– Андреич, а теперь или рвём когти назад, или к Смирнову! – обратился Новиков к Вячеславу.
– Кто это, Василий, ну зачем надо было, ушли бы споко… – Вячеслав начал было упрекать Новикова.
– Кузьма, ну-ка повтори, кто это? – перебил начальника Новиков.
– А что? Московского литейного приказу плавильщик, Хрипунову его в Тобольске…
– Налеглись на вёсла, пока не хватились его, быстро выходим на широкую воду! – оборвал казака Вячеслав. – Ветер ещё наш пока.
Струг выходил с протоки на реку, мужики из всех сил работали вёслами, прекрасно понимая, что от этого зависят их жизни. Ускользнуть незамеченными, конечно, не удалось. В лагере хрипуновцев поднялась суматоха, в бинокль было видно, как забегали фигурки, указывая на уходящий струг. От стоянки казаков отвалил один струг, потом второй вдогонку за пытающимися уйти врагами. А третий остался, видимо, или со стругом проблемы, или раненые появились в результате отбора ясака, или решили справиться с беглецами силами казаков, поместившимися в два первых.
Идя на струге, течение Ангары чувствовалось сильнее, чем на лёгкой лодке или на моторке тем паче. Морпехи сменили хиловатых тунгусов на вёслах. На второй час гонки стало ясно, что скоро казаки настигнут струг белореченцев. Расстояние между кораблями сокращалось, а с момента начала гонки оно сократилось уже очень сильно. Сказалась выучка и слаженность казачьего коллектива.
– Придется принимать бой, а не хочется стрелять в них, чёрт возьми! – прорычал сидящий на вёслах Вячеслав.
– Правим к берегу, Андреич! – крикнул Новиков с другого борта.
Вячеслав мрачно кивнул и огляделся, вдали показался Шаман-камень, скала посередине истока Ангары, ворота в Байкал.
– Правь туда, Кузьма! – Вячеслав указал стоящему на руле казаку направление.
«Правильно, Андреич», – мысленно согласился Новиков, помня о наблюдательном пункте новоземельцев, оборудованном на «заставе Васильева». Их должны заметить со скалы.
Оглушённый пленник тем временем зашевелился.
– Цыц, Иванко. Лежи смирно и ничо дурново тебе не сдеется. Неча было с Хрипуновым оставаться, – довольно миролюбиво заговорил с Репой Кузьма.
– Нешто я выбирал, Кузёмка! – со злобой выплюнул Иван.
– Не Кузёмка, а Кузьма Фролыч, ты мне в сыны годишься! – Кузьма наставительно пошевелил указательным пальцем у лица Ивана.
Тот лишь мрачно кивнул в ответ.
Струг вошёл в небольшую бухточку, образованную песчаной косой.
– Глядите, причал! – Лопахин указывал на дощатое сооружение, широкой змеёй протянувшееся на несколько метров.
Было видно, что причал не был закончен, рядом с берегом были сложены поленницы из заготовок для дальнейшей работы. Чувствовалось присутствие людей, пахло дымом костра и ароматом приготовленной пищи. Перед взором людей было довольно большое пространство песчаного пляжа с вкраплениями камней и выброшенного на берег плавника. Чуть поодаль начинался лес, плавно переходящий в совершенно зелёные холмы. Справа Карпинский узнал большое кострище, где собирались туземцы для отправления шаманских обрядов и ставились временные чумы. Сейчас там было лишь нагромождение крупных валунов, на которых когда-то сидели туземцы. Он глянул наверх. Мешало солнце, он попытался прикрыть глаза ладонью, но увидел то, отчего забыл обо всём на свете. К ним из леса бежали люди.
– Андреич! Наши! – радостно выкрикнул Карпинский.
Бежавшие – а это были несколько тунгусов и морпехи, числом около дюжины – что-то кричали и махали шапками. Наконец кораблик пришвартовался к причалу, люди стали выходить на берег, выносить грузы, особенно смешно в этот тревожный час было выносить четырёх поросят.
– Это подарок Смирнову от Бекетова! – с мрачной улыбкой крикнул в толпу встречающих Вячеслав.