Синяя жидкость ударила под ребра, дыхание сбилось. Сморгнув слезу, Сергей судорожно вдохнул.
— Серж, вы такой романтичный! Можно я вас поцелую? — кокетливо поинтересовалась давешняя светленькая девочка.
Сергей замер с поднятой вилкой, с которой норовило уползти нечто скользкое и живое родом из местного моря. Девочка привстала на цыпочки и звонко чмокнула его в губы. Странно, он и не заметил, когда эта мелкая успела подобраться так близко.
Улыбающийся Джим показал ему большой палец.
— Ура! — снова крикнула рыженькая, на этот раз благоразумно придержав очки.
— Сергей — правильный пацан. Мы с ним вместе… кровь… — пробормотал Стас, после чего уронил голову на грудь и удалился в нирвану.
— Да, признаю, Моцарт редкая сволочь, но все-таки Шопена отравил не он, а сэр Пол, — не успокаивался длиннохвостый. — А вы как считаете? — обратился он к Сергею.
— Даже не знаю, — растерялся Сергей. — До сих пор я думал, что Маккартни родился века на полтора позже Шопена. И еще его группа называлась «Биттлз», а не «Роллинг стоунз».
— Как вы сказали? «Биттлз»? Где вы начитались такой ерунды?
— А пойдемте танцевать! — предложила пигалица, игнорируя попытки Сергея сунуть в рот хоть что-нибудь съедобное.
«Эта не отстанет», — подумал он, затравленно оглядываясь. Не успев начаться, вечер уверенно шел ко дну.
На его счастье, оркестр внезапно смолк. Стали слышны звон посуды и неумолкающий гул застольной болтовни. Под потолком дрейфовали пласты табачного дыма, пронизанные редкими звездами светильников. Ошпаренными призраками метались в полутьме официанты с тяжелыми подносами.
— А сейчас, — склонился над стилизованным под старину микрофоном черный саксофонист, — мы поздравляем нашего гостя, постоянного клиента, и просто отличного парня — Джима Терри, с днем рождения, и в его честь исполняем…
Возникший перед сценой официант протянул музыканту поднос с запотевшей рюмкой.
Джазист поднял ее в приветственном жесте, залпом осушил и продолжил:
— О чем это я… Ах да, в честь дня рождения Джима исполняем его любимую композицию, аранжированную нашим барабанщиком специально…
— Заткнись уже и дуй в свою дудку, лабух! — крикнули из темноты.
Музыкант бросил укоризненный взгляд в полумрак и скомандовал:
— И… раз!
Джаз-бэнд грянул разухабистую аранжировку марша Мендельсона, обильно сдобренную гитарными соло и хриплыми подвываниями саксофона.
— О, да… — виновник торжества прикрыл глаза, покачивая головой в такт мелодии. Рядом с ним уютно устроилась высокая девица с короткой стрижкой. Звезда отдела экспедирования по-хозяйски обнимала именинника за пояс.
— Серж, — делая попытку усесться Сергею на колени, томно, с хрипотцой протянула светленькая, — я хочу выпить с вами на брудершафт. И пойдемте же, наконец, танцевать!
— Нет ничего проще, миз, — Сергей резко встал. — Но сначала я должен вас ненадолго покинуть.
Девочка попыталась его обнять, однако не преуспела в своем начинании и выронила бокал. Разумеется, Сергей кинулся его поднимать, и светленькая немедленно воспользовалась возможностью снова впиться в его губы.
— Вот черт, — пробормотал Сергей, отстраняясь. На губах остался резкий запах ее помады с изрядной примесью коньяка.
— Я из сектора геологии, — сообщила девочка. — А правда, что все женщины на этом вашем Новом Уране — блондинки? Я на них похожа?
— Урале, — машинально поправил Сергей. — Извините, мне нужно…
— Я уже поняла, — хихикнула светленькая. — Я буду тебя ждать. Ты обещал мне танец.
— Конечно, миз, — ответил он.
А затем позорно ретировался в мужскую комнату.
За его спиной набирал обороты интеллектуальный спор.
— А я говорю, изрешетил из «калаша»! Он будет меня учить!
— Монгол!
— Из «калаша»!
Вокруг шеста извивалась, теряя остатки одежды, смуглая танцовщица. Лучи софитов окрашивали ее тело в фантастические цвета.
Герой всех войн храпел, уронив голову среди салатов, щекой в луже пива. Симпатичная кареглазка оставила попытки успокоить спорщиков и взасос целовалась с каким-то престарелым хиппи. Разгромленный стол плыл в дымном океане, словно брошенный командой корабль.
Глава 3
Тупая боль начиналась в затылке и заканчивалась где-то в глазных яблоках. Сергей открыл глаза и обнаружил себя лежащим на широченной кровати, в незнакомой комнате, головой на удобной, пахнущей свежестью подушке, по горло укрытым белоснежным невесомым одеялом.