Я и сама не заметила, как остановилась. Точнее, меня остановили ноги, которые привели к скверу около дома. Скамейка в середине сквера была занята. На ней сидел Семен Сергеич, раскуривая сигарету от маленькой спички. Ветер дул резкими порывами, спичка не хотела разгораться, норовя погаснуть в любой момент.
– Ангел! – обрадовался дворник. – Откуда бредешь?
Я проверила рукой чистоту скамейки и села рядом.
– С собеседования.
Семен Сергеич раскурил сигарету, сделал глубокую затяжку и посмотрел на меня.
– Не взяли?
– Не взяли.
Я не поднимала головы, вычерчивая ботинком зигзаги на дорожке.
– Мамке скажешь?
– Конечно, куда деваться.
– Планы дальше какие? – Семен Сергеич выпустил еще один клубок дыма перед собой.
Я молчала. Не хотелось признаваться в самом страшном, самом позорном, в том, что планов никаких нет. В том, что Ангелина Литвиненко, упорно твердившая всем, что она и сама знает, что делать, и не нужны никакие советы, дико нуждалась и в советах, и в подсказках.
– Не знаешь? Это нормально. Все мы ничего не знаем. А некоторые и никогда не узнают. Будут жить себе по определенной системе, и не думать о том, зачем и почему они это делают. Зачем ходят на работу, зачем женятся. А если ты думаешь – ты уже большое дело делаешь.
Я поймала рукой колечко дыма, выпущенного Семеном Сергеичем.
– А вы строили планы? Кем хотели стать? Не дворником же?
Семен Сергеич повернулся и внимательно посмотрел на меня. Поднес сигарету ко рту, длительно затянулся.
– Не дворником, – вздохнул он. – Работал я статистом в бухгалтерии одного большого завода, сводил дебит с кредитом. Потом завод закрыли. А хотел, – он на минуту ушел в себя, вспоминая детские желания, – хотел быть писателем. Придумывать миры, создавать героев, проживать их жизнь.
– Отец тоже был писателем, – буркнула я, но тут же перевела тему. – И чем же хороша работа статиста?
– Она такая же, как и все остальные.
– Значит, писатель, статист и дворник – что между ними общего?
– А все. Везде я мог помогать людям. Делать что-то полезное для других.
– А писатель-то чем помогает? Вот хотя бы дворник делает мир чище, – я усмехнулась.
– Писатель строит такие миры, которые перевернут всю твою жизнь с ног на голову. Прочитал – и ты уже другой человек.
– Перевернул уже один писатель все наши миры. С ног на голову, – я резко стерла ногой все свои рисунки на дорожке. – Спасибо, уж лучше дворником.
– Вижу, не веришь ты в нужность нашей профессии? А давай ты поработаешь со мной месяцок-другой? И сама поймешь, что такое дворник.
Я ничего не ответила.
– У тебя есть время и поискать новую работу, и подзаработать.
– Ладно, – я поднялась со скамейки, – проникнусь ненадолго теорией дворницкой жизни. Исполню волю педагогов.
Я тяжело вздохнула, будто камень на шее не давал вздохнуть полной грудью, и пошла по аллее к дому.
– Ангелина, – окликнул меня дворник, – а ты того парня, ну что к тебе тогда подсел, больше не видела?
Я помотала головой и пошла дальше.
На следующее утро вставать пришлось в 6 часов. Работа дворника не подразумевала долгого и сладкого сна. «Боже, как люди это делают?» – мелькнула резкая мысль, как только прозвенел будильник. Дома все спали, мама вставала часов в семь, говорила, что ранние подъемы пробуждают творческую активность. Денис спал беспробудным сном, полночи смотрел видео про древних архитекторов, а остаток ночи переписывался со своей подружкой Юлей, такой же всезнайкой-зазнайкой.
Добравшись до кухни, я включила чайник и стала смотреть, как маленькие пузырьки поднимаются со дна, как их становится больше. Чайник щелкнул выключателем, не дожидаясь полного закипания. В чашку полетел пакетик чая и четыре ложки сахара. Нужно было не только встать, но проснуться и начать что-то соображать.
Идея плюнуть на все и работать дворником сейчас не казалась такой радостно-бунтарской. Конечно, я пошла наперекор всем, а в первую очередь себе, забросив идею с банком, литературой и смирившись с участью любого неудачника. Пока я в очередной раз себя корила, чай остыл. Я залпом его выпила и выскочила во двор. Семен Сергеич уже стоял около дворницкой, держа в руках метлу и яркий оранжевый жилет.
– Держи, соня. Но чтобы больше не опаздывала, – кинул он мою новую униформу. Да, брючный костюм смотрелся на мне гораздо интереснее.
Я быстро облачилась в жилет и взяла метлу.
– Начнешь с того угла дома, дойдешь до детской площадки. Там обметешь резиновые дорожки, они всегда в песке, дети разносят. Потом подойдешь, я скажу, что делать.
Я взялась за работу. Не скажу, что занятие было воодушевляющее, но давало время для того, чтобы подумать. Можно было наслаждаться теплым, но еще не жарким летним воздухом, слушать щебетание проснувшихся птиц, смотреть, как высыхает роса на траве и уговаривать себя, что в душном офисе банка такого никогда не увидишь. Вскоре на улице стали появляться первые прохожие, спешащие на работу, выходили собачники, выгуливая перед трудовым днем своих питомцев, родители, ведущие детей в детские сады. Одна женщина вела ребенка за руку, тот упирался и кричал на всю улицу:
– Не хочу, не надо, пожааалуйста!
– Вот не будешь слушаться, отдам тебя дворнику.
Малыш с недоверием посмотрел на меня и залился пуще прежнего.
– Не хочу к дворнику, не надо к дворнику, пожааалуйста!
Вот тебе и авторитет профессии. Ничего не делаешь, а дети тебя уже боятся.
Дойдя до детской площадки, я занялась дорожками, аккуратно сметала песок на грунтовые отрезки. За этим делом и не заметила, как на качели сел парень, чуть постарше меня, в серой худи и накинутым капюшоном на голову. Покачиваясь на скрипучих качелях, тот внимательно следил за каждым моим движением. Вот еще извращенца не хватало на мою голову. Небось пришел опохмелиться, а стесняется бутылку открыть при мне, ждет, когда уйду. Мне абсолютно не нравилось такое внимание с его стороны, я старалась не поворачиваться спиной. Наконец, он окликнул меня:
– Не думал, что встречу здесь такую красавицу. Дворничиха, ты, что ли? Долго будешь делать вид, что не замечаешь меня? Я тебе сейчас покажу, как относиться ко мне с уважением.
Я даже не сразу поняла, что эта фраза относилась ко мне. Пришлось отставить метлу и повернуться к нахалу.
– Это ты мне?
– Нет, соседской кошке. Конечно, тебе. Давай шевелись, мне тут до вечера сидеть? – он достал из кармана небольшой брелок, светящийся голубым светом, и помахал им.
– Как ты правильно сказал, я не кошка, чтобы за лучиком света бегать. Иди отсюда.
Парень встал с качелей, убрал брелок и подошел ко мне. С высоты своего роста он смотрел на меня сверху вниз. Но это обманчивое впечатление для тех, кто хочет обидеть меня. Не дав ему подойти ко мне вплотную, я заломила руку, сделала подсечку и положила на землю, приперев коленом сверху.
– Брек! – раздалось рядом. – Это ты Антон?
Пришлось отпустить парня. Семен Сергеич поднял его за шиворот и поставил на ноги.
– Я, – сконфузился парень.
– Тогда марш в подсобку, нечего глаза мозолить. Драчуны мне не нужны.
И развернул парня по направлению к дворницкой. Тот вырвался, поправил куртку. Обернулся и посмотрел на меня таким взглядом, что, аж скулы напряглись. И без переводчика было понятно, что он жаждет реванша.
Странный тип, – подумала я, – а еще страннее дворник. Зачем ему нужен был этот парень? Не в помощники же он пришел устраиваться, ей-богу. В такой одежде ходят только мажоры и маменькины сынки.
Но взгляд Семен Сергеича перед тем как скрыться в подсобке не обещал мне ничего хорошего, мести мне еще и мести. После детской площадки пришлось выдвигать баки с мусором, поливать газон и пересаживать цветы на клумбу. К обеду я так умаялась, что совсем забыла спросить у дворника про странного парня, который приходил с утра. В обед, когда Семен Сергеич пригласил меня в свою коморку, он казался чем-то очень встревоженным, усадил меня за стол, достал домашние бутерброды, разлил чай, но разговор начинать не собирался. Я ждала подколок с его стороны, расспросов о том, познала ли я всю суть дворницкой работы или еще что-нибудь, но тот молчал. Мне ничего не оставалось, как жевать бутерброды и разглядывать коморку, в которой мы сидели.