– Нет, без Витькиных денег не обойтись! – решила она. Витькины 200 евро разошлись моментально, надо было еще хорошо побегать по супермаркетам, где был шанс попасть под скидку, чтобы купить то, что надо. И вот, выходя из парикмахерской и глянув напоследок в зеркало, она увидела яркую и эффектную женщину лет 40, и это была она, правда свои длинные волосы, которые так любил Николай, пришлось сделать значительно короче. Инна, знакомая парикмахерша, уговорила.
– Ну, сколько же можно жить прошлым?
И вот, наконец, посадка, совсем не такая, как в годы молодости Варвары, когда на перроне толпилась масса людей. Тогда кругом были шум и суета. Сейчас же по одиночке быстро проходили немногочисленные пассажиры. В сидячем вагоне всего только 3 человека, а все остальные вагоны – дорогие, купированные, но и там тоже была пустота. Хотя стук колес, по-прежнему нес воспоминания детства и молодости.
Проводницы милые, услужливые. Особенно одна, лицо которой излучало столько тепла и света, что она окутала ими весь вагон. Варвара купалась и грелась в этих лучах и с нетерпением ждала Российскую границу, чтобы испытать непонятное ей чувство освобождения и легкости, которые она ощущала всякий раз, пересекая ее.
Обе границы проехали спокойно, без проблем, только появилось новшество – пограничник с собакой с каждой стороны. Проверяли, нет ли наркотиков.
И вот остановка на какой-то большой российской станции. Вошла толпа пассажиров. Тихо расселись, ведь еще только начинал заниматься рассвет. Лица добрые, спокойные. В соседнем ряду сел пожилой мужчина напротив Варвары, она рассматривала его лицо.
– С его лица можно писать икону, – подумала Варвара.
– Столько в нем смирения, в котором утонуло все страдание, через которое он прошел. Никакой воинственности, агрессивности, а только готовность делать добро.
– Или вон та женщина. Довольно молодая, наверное, не больше сорока. Села рядом с мужчиной, который непрерывно чихает и кашляет. Она при этом даже не поморщилась. У нас, точно, с ним бы никто не сел рядом. И одежда такая простая и естественная, а глаза, как у мадонны, просто светятся. И она продолжала рассматривать севших пассажиров.
– Господи, сколько доброты во всех этих людях, наверное, в самых дешевых вагонах ездят самые добрые люди России, именно такие люди, которые во время войны спасли Россию, которые делились последним куском хлеба с голодающими.
– А у нас в Эстонии лица серые и бесцветные, либо жесткие и закрытые. Нет в них тепла и света.
Варвара поежилась как от холода. Но вот уже почти рассвело, за окном мелькали деревья.
– Ведь в Эстонии такие же деревья, но эти смотрятся совсем по-другому, непонятно почему? То ли эти мощнее, то ли красивее?
Мелькают деревушки с покосившимися домами, чередуясь с новыми современными постройками. Во всей этой безалаберности ощущалось тепло родного дома. Варвара почувствовала, как она наполняется энергией радости и оптимизма, не понимая откуда они, из каких источников. Может быть, это и есть тот самый «русский дух», который невидимой дымкой окружает ее и проникает ей в самое сердце? Это состояние непонятной силы и радости не оставляло ее больше ни на минуту.
– Господи, сколько родная земля и родной язык дают мне силы и энергии! В Эстонии я всегда сонная как муха и в депрессивном настроении. Одно развлечение – работа! – думала Варвара. Она смеялась до слез, читая всевозможные объявления и рекламы по дороге в Тулу, куда она ехала автобусом.
И вот, наконец, дом тети Люси – родной и единственной тети, она уже вышла на крыльцо, встречает, обнимает, плачет. Вошли в дом, разделись, и тут тетя Люся совсем расплакалась и запричитала.
– Счастье-то какое, Варварушка! Наташка-то нашлась!
– Как? Где? Когда? – У Варвары подкосились ноги, и она села на стул.
– Вчерась звонила, говорит вышла замуж и живет в Швейцарии, и внучку твоему уже годик. А тебя все найти не может, телефон не отвечает, да и как же он ответит, если номер у тебя уже давно сменился? Хорошо, что я всегда на месте, и ничего у меня не меняется. Ну, хватит, хватит плакать. И от радости мы плачем и от горя. Раздевайся же, а то стол накрыт, и самовар стынет. Давай умойся, вот тебе свежее полотенце, – сказала тетушка.
– Гости будут завтра, а сегодня дело к вечеру, ты устала, посидим вдвоем, поговорим. Ну, садись к столу. Тут все моего приготовления: вот огурчики соленые, аж хрустят, а вот помидорки, особый засол, сохранили свою твердость, а вот капуста пластиками с клюквой, все с моего огорода, это тебе не голландские или немецкие овощи, у которых никакого вкуса, одна химия. Сейчас пельмени будут готовы. Давай по рюмочке с устатку. И тетя Люся налила из графина прозрачный белый напиток.