Нора убрала солнечные очки на макушку. В ее зеленых глазах светилось сочувствие.
- Я уверена, она любит тебя, Ангел. И если она не придет тебе на помощь, у тебя всегда есть мы. Я попала в беду, когда мне было пятнадцать – в очень большую беду. Тогда, моя мать полностью отказалась от меня. Наш священник практически вырастил меня после этого. А как ты думал, я стала такой?
- Удивительно, - сказал он, и Нора сделала реверанс.
- Твоя мама смирится с этим, наверное. Черт возьми, может быть, и моя мать в итоге примет мой образ жизни.
Микаэль надеялся, что это было правдой. Он скучал по своей маме. Они жили под одной крышей, но словно существовали в двух разных мирах.
- Я просто скажу ей, что на лето нашел работу в пригороде. Почти все прошлое лето я проработал воспитателем в детском лагере.
Нора задумалась.
- Когда выпускной? Ты должен выступать там с прощальной речью, не так ли?
- В среду вечером, хотя я могу пропустить. Я больше не самый лучший ученик, завалил экзамены по физике.
- Оу, прости, Микаэль.
- Не страшно. Я завалил их специально.
- Почему?
- Не хотел произносить речь с трибуны.
Он ожидал, что Нора отчитает его за очевидную глупость, но вместо этого она просто рассмеялась.
- Мне нравится твой стиль. Смотри, не пропусти церемонию выпуска. Даже я была на своей. Пришлю машину в четверг утром. Сатерлин вытащила блокнот и ручку из сумочки.
- Вот. Мой адрес электронной почты. Оставайся на связи, хорошо? Можешь спрашивать все, что угодно.
Дрожащими пальцами Микаэль ухватился за листок бумаги, обменивая его на ключи от машины.
- Нора? - сказал Микаэль, когда она открыла дверь машины.
- Что, Ангел?
Парень посмотрел на клочок бумаги в его руках.
- Спасибо.
Сатерлин улыбнулась ему.
- Всегда пожалуйста.
- Отец С... с ним все будет хорошо? Он все исправит, да?
- У него свои способы заставить других подчиняться его желаниям, и если он не хочет быть епископом, то всегда найдет выход.
Микаэль кивнул, желая верить ее словам. Сама мысль, что Нора и Отец С попадут в беду только за то, что любят друг друга, была ему ненавистна.
- Ты действительно думаешь, что ему придется иметь дело с прессой?
- СМИ сейчас в курсе всех скандальных дел церкви, так что, вероятно, да.
- Что он собирается делать?
Желудок Микаэля скрутило в тугой узел, но Нора только улыбнулась в ответ.
- Наверное, то, что обычно делаю я, когда говорю с репортерами - заставляю их буквально выпрыгивать из штанов от любви и восхищения.
* * *
- Есть что-нибудь? - спросила Сюзанна, вытягивая ноющие руки вперед.
- Не так много. Каждый раз, когда я натыкаюсь на ссылку на Маркуса Стернса, все что получаю - это эссе о высылке французских гугенотов.
- Я тоже, - сказала Сюзанна и закрыла ноутбук.
Она посмотрела на свои заметки. За четыре часа поиска в Интернете она и Патрик не узнали ровным счетом ничего об отце Стернсе. Ничего полезного, по крайней мере. В анонимном факсе, который пришел утром, были не только имена. Звездочка в нижней части страницы обозначала всего три зловещих слова - "возможный конфликт интересов". Перечень имен дал ей два жизненно-важных факта – во-первых, Отец Маркус Стернс был в списке кандидатов на пост следующего епископа, и, во-вторых, Отцу Маркусу Стернсу было что скрывать.
- Порылся на Фейсбуке и еще кое-где. Несколько прихожан упоминали его, - сказал Патрик, листая свои записи. – Отец Стернс прочел прекрасную свадебную проповедь из Премудрости Сираха, - процитировал Патрик. - Даже не верится, что Мэтью не заорал, когда Отец Стернс вылил воду на его голову. Хотя ничего необычного. Судя по всему, мы смотрим на самого лучшего священника в этой церкви.
- Я не куплюсь на это. Никто не идеален. И звездочка рядом с его именем говорит мне об этом, - сказала Сюзанна, еще раз взглянув на факс.
Весь день она бралась за листок и вглядывалась в эту звездочку напротив имени Отца Стернса.
- Сюзанна, - сказал Патрик, глядя сурово, - фраза «конфликт интересов» может означать все, что угодно. Ты же понимаешь это, он вполне мог пожертвовать деньги на какого-то политического кандидата, которого церковь не одобрила. Это не означает, что он автоматически становится растлителем малолетних.
Сюзанна покачала головой.
- Если бы это было так безобидно, никто не стал бы так рисковать ради факса. Нужно копать дальше.
- Отлично, и что будем делать? - спросил Патрик, перетянув Сюзанну себе на колени.
Она знала, что он надеется на ответ «Сдайся и забудь», но она только-только начала свою битву.
- Ты репортер. Что бы ты сделал? - спросила девушка.
- Начал делать телефонные звонки. Поспрашивал бы местных жителей.
Сюзанна встала с его колен и нашла сотовый телефон.
- Ты профессионал, - сказала девушка, передавая телефон Патрику. – Я всего лишь военный корреспондент. Покажи мне, как это делается.
Тяжело вздохнув, Патрик снова открыл ноутбук. Заглядывая через плечо, Сюзанна смотрела, как он ищет номер главного редактора газеты Уэйкфилд. Патрик набрал номер и после нескольких гудков, произнес, - Патрик Томпсон от Ивнинг Сан, - произнес он, Сюзанна была впечатлена тем, что он использовал свое настоящее имя и газету. - Я хотел бы спросить об инциденте, который произошел в церкви Пресвятого Сердца несколько лет назад. Уверен, выпонимаете, что я имею в виду.
Сюзанна прикрыла рот рукой, чтобы заглушить смех. Ну и трепло же он. Она и Патрик не знали абсолютно ничего о том, что могло случиться в этой церкви за все время ее существования. Патрик улыбался, но затем улыбка стала исчезать с его лица, когда он слушал голос на другом конце.
- Два года назад, - повторил Патрик и написал что-то на блокноте рядом с коленом.
Девушка прочла эти слова, и кровь отхлынула от ее лица. Патрик повесил трубку и посмотрел на Сюзанну, та оторвала взгляд от страницы и перевела его на Патрика.
- Теперь ты знаешь, почему я это делаю, - сказала она, и Патрик кивнул. - Дело не только в Адаме. Больше нет.
Сюзанна снова посмотрела вниз на нацарапанные строчки.
«Микаэль Димир, четырнадцать лет, пытался покончить жизнь самоубийством в церкви Пресвятого Сердца. Единственный свидетель – Отец Маркус Стернс»
Глава 3
Дождавшись наступления темноты, Нора отправилась в Пресвятое Сердце. Припарковав машину в тени густой рощи, что защищала дом священника со всех сторон, она прогуливающейся походкой, выбрав самый короткий путь, направилась прямиком к входной двери Сорена. Взглянув на деревья, Сатерлин улыбнулась. Она вспомнила, как однажды в пятницу тайком пробралась в дом священника, тогда ей было шестнадцать лет, она еще была Элеонор Шрайбер, а Норы Сатерлин не существовало и в помине. В тот день она пропустила школу по самой что ни на есть прекрасной причине: ей хотелось побыть на солнце. Тогда, у нее было предчувствие, что, если бы ей пришлось сидеть на уроке химии, то в конечном итоге она бы наглоталась ацетона в подсобке только ради того, чтобы сбежать. Прогуливаясь по тропинке между деревьями за церковью, девочка увидела Сорена во дворе дома. Никогда раньше она не видела его в другой одежде, кроме обычных церковных облачений, но в тот день на нем были джинсы и белая футболка. Даже в сутане было видно, что мужчина хорошо сложен, теперь же Нора могла рассмотреть его мускулистые руки, упругие бицепсы и сильную шею без белого воротничка. Руки Сорена были в грязи, когда он с впечатляющей силой выкапывал ямы и сажал трех-четырехфутовые саженцы в землю. В своей обычной одежде и солнцезащитных очках, в лучах апрельского солнца отражающихся от светлых волос, ее священник казался существом не божественной, а дьявольски порочной красоты. Внутренние мышцы бедра заныли только при виде него.
- Элеонор, ты должна быть в школе.
Он даже не оторвал взгляда от своей работы, присаживаясь на колени и укрывая корни саженца черной землей.
- Это был вопрос жизни и смерти. Если бы я осталась в школе, то пришлось бы убить себя.