Больше Старки не придумала, что спросить.
— Мюллер, я знаю, что вы не должны были мне звонить. Вы просто супер!
— Ну, вы оказались правы, Старки. Я бываю упрямым, но я джентльмен.
— Так и есть. Хорошая работа, сержант. Нам это обязательно поможет.
Мюллер рассмеялся.
— Вот что я вам скажу, Старки: похоже, мы с вами лучшие детективы, когда-либо топтавшие землю.
Старки улыбнулась и повесила трубку.
— Высший класс! — воскликнула Марзик. — Ну не умницы ли мы после этого?
Старки попросила Хукера выяснить судьбу увеличенных кадров. Ей хотелось поскорее на них взглянуть, поскольку описание человека в бейсбольной кепке соответствовало описанию мужчины, позвонившего по 911. У нее имелись серьезные подозрения, что человек в рубашке с длинным рукавом попал в кадр. Если Хукер не ошибся, когда говорил о полном обзоре, который имели камеры, этот человек должен оказаться на пленке. Ему нужно было подорвать бомбу, поэтому он наверняка находился в стоярдовой зоне.
Пока Хукер договаривался со студией, Старки доложила о событиях Келсо, а потом отправила сообщение на пейджер Пелла. Ей ужасно хотелось поделиться с ним этой новостью, и подобное желание ее удивило. Она сообщила ему номер своего пейджера.
Телестудия находилась в одном квартале к югу от Мелроуз, где было полно японских туристов и магазинов подержанной одежды. Старки и Сантос поехали вместе, в вестибюле студии их встретил худощавый молодой человек по имени Майлс Беннел.
— Спасибо, что выделили для нас время, — сказала Старки.
Беннел пожал плечами.
— Ну, вы ведь пытаетесь раскрыть преступление. Это наверняка важнее, чем производство рекламных роликов про туалетную бумагу.
— Иногда.
Старки подумала, что запись было бы неплохо посмотреть Лестеру и Баку Даггету. Она спросила у Беннела, смогут ли они взять с собой копию пленки.
— Чтобы просмотреть запись дома?
— Совершенно верно.
Беннел чуть помрачнел.
— Конечно, я могу сделать копию, но вы потеряете в качестве разрешения. Ведь именно по этой причине вы пришли сюда. Вы представляете, как мы это делаем?
— Я даже умею программировать свой видеомагнитофон.
— Телевизионная картинка состоит из точек, которые называются пикселями. Когда мы увеличиваем изображение, оно становится размытым, поскольку пиксели, содержащие определенное количество информации, расширяются и картинка теряет точность. А мы берем пиксели и разделяем их на другие пиксели, а потом при помощи компьютера экстраполируем недостающие элементы. Нечто напоминающее телевидение высокой точности, только наоборот.
— Вы хотите сказать, что компьютер просто окрашивает пустоту?
— Ну, не совсем. Компьютер находит разницу между светом и темнотой, определяет, где лежали линии теней, а затем добавляет полутона. В результате картинка получается резкой и сочной.
Старки не до конца поняла объяснения Беннела, но ей было все равно. Ее интересовало одно: увидит она то, что ей нужно, или нет.
Они прошли по коридору мимо кабинетов, где работали другие люди; Старки даже слышала порой голоса, знакомые ей по популярным телесериалам. Наконец они оказались в темном помещении, где стояло несколько телевизионных мониторов. Пахло маргаритками.
— Какова продолжительность пленки?
— Восемнадцать минут.
Старки удивилась.
— Из шести часов вы выбрали только восемнадцать минут?
Беннел уселся за стойку управления и нажал на одну из зеленых кнопок. Центральной монитор засветился, по нему побежали цветные полосы.
— Если на экране появлялись только двое саперов, мы вырезали эти кадры. А именно такой оказалась большая часть записей. Мы начинали снимать посторонних только в тех случаях, когда камера меняла угол или вертолеты перемещались.
Старки вспомнила, что так и было, когда она смотрела записи.
— Хорошо. Так что же мы увидим?
— Короткие отрезки. Всякий раз, когда камера снимала толпу или из-за угла здания появлялись люди, мы выделяли эти куски и увеличивали. Можно сказать, что вам повезло со сменой ракурсов. Хорхе говорил, что вы хотели бы увидеть весь периметр.
— Именно так.
— Два вертолета, вероятно, дают необходимый результат. Насколько я знаю, вас интересует человек в бейсбольной кепке и в темных очках?
— И в рубашке с длинными рукавами.
Старки положила рисунок предполагаемого обвиняемого перед Беннелом.
— Ха, он похож на моего соседа по комнате.
— А ваш сосед был недавно в Майами?
— Нет. Он редко встает с кровати.
Беннел продолжал возиться со своей аппаратурой.
— У нас есть пара парней в кепках. Давайте посмотрим, как они выглядят. Я могу пустить запись с той скоростью, которую выберете вы. И мы можем остановить картинку. Когда изображение будет остановлено, оно станет менее четким. Но с этим мы справимся.
Он нажал на другую кнопку, и на мониторе появилось изображение. Качество оказалось на удивление высоким: синий цвет был ослепительно синим, серый испускал сияние, тени были такими же четкими, как тени на луне.
— Похоже на картины Максфилда Пэрриша.[31]
Беннел усмехнулся.
— Вы тоже заметили? Ладно, я дам вам немного времени, чтобы вы привыкли к изображению. Вот видите? Сейчас здесь только полицейский…
— Его зовут Риджио.
— Извините. Офицер Риджио. А теперь смотрите, камера смещается.
Угол съемки неожиданно изменился, и на экране появились люди, столпившиеся в северной части бульвара Сансет, возле гватемальской лавки. Старки узнала ориентиры, которые постаралась запомнить, чтобы оценить расстояние и определить, где мог находиться преступник.
Техник остановил запись, затем увеличил яркость.
Сантос указал на фигуру.
— Вон там. Мужчина в кепке.
Старки насчитала восемь человек в этой части толпы. Качество изображения оставалось немного размытым, но было гораздо лучше, чем на ее телевизоре, — впрочем, тогда она успела крепко набраться джина. Мужчина, на которого показал Сантос, был в красной или коричневой кепке с козырьком вперед. Лестер Ибарра описывал мужчину в синей кепке, как у «Доджерсов», Но Старки уже достаточно общалась со свидетелями, чтобы понимать — это ничего не значит. Люди часто путают цвет. С этой точки было невозможно разглядеть, есть ли у него темные очки и рубашка с длинными рукавами.
— Как долго камера снимает этих людей? — спросила Старки.
— Они находятся в объективе в течение шестнадцати секунд.
— Давайте дальше. Я хочу выяснить, видны ли на записи руки.
Беннел показал ей большой диск на панели управления, который регулировал скорость.
— Поворачивая диск, можно менять скорость движения пленки, а также направление. По часовой стрелке — вперед. Если вы захотите вернуться назад, нужно повернуть диск в противоположном направлении.
С первой попытки Старки повернула диск слишком сильно, изображение слилось в одну разноцветную полосу. Техник вернул пленку на прежнее место и дал Старки попробовать еще. Во второй раз у нее получилось лучше. Через двенадцать секунд интересующий ее человек повернулся назад, и она сумела разглядеть, что он одет в рубашку с короткими рукавами.
В течение часа они гоняли ленту в разных направлениях, стараясь рассмотреть всех людей, находившихся на периметре. Наконец Сантос направился в туалет. Старки объявила перекур и вышла на стоянку. В этот момент загудел пейджер. Она ощутила возбуждение, когда поняла, что это Пелл. Из-за двери высунулся Сантос.
— Мы готовы продолжать, Кэрол.
— Я приду через минуту.
Она позвонила Пеллу из машины и рассказала о том, что Мюллер нашел мастерскую Теннанта. Закончив рассказ, Старки немного помолчала, а потом сказала:
— Пелл, послушай, в прошлый раз ты принес пиццу. Сегодня об обеде позабочусь я.
Она подумала, что он скажет «нет» или начнет вспоминать, что она говорила вчера, но Пелл довольно долго не отвечал.
31
Максфилд Пэрриш (1870–1966) — американский художник, изобретатель системы живописи, в которой используются только синий, сиреневый, желтый и черный цвета.