А потом мне стало уже не до него…
И вообще ни до кого.
Раствориться в другом человеке проще простого. Мы сами идём на это, сами позволяем себе это, а потом страдаем, растеряв себя на пути к чувствам, которых, как оказалось, нет и не было.
Интересно, а что {там} было? Страсть? Жадность? Собственничество?
Как много слов, оказывается, противоположны единственному и неповторимому слову «любовь»…
— Я пойду, — сказала я, вздохнув, и встала из-за стола. Руслан поднялся одновременно со мной, преградив мне путь.
А потом обнял.
— Не уходи, Вера. Не нужно…
Я тоже много раз просила {его} не уходить. Но он всегда уходил…
— Хорошо, — прошептала я, чувствуя, как Руслан с силой сжимает пальцы на моих бёдрах. И вспыхнула, ощущая жар между ног и понимая, что именно сейчас будет… — Я не уйду… Не уйду…
Зачем я погладила его по волосам? Зачем подставила губы? Зачем тягуче простонала что-то невнятное, когда Руслан подхватил меня на руки и понёс в спальню?
Мне нужно было уйти, но вместо этого я отчаянно отдавалась человеку, которого не любила, а он раз за разом брал меня, словно на что-то надеялся…
Или, может быть, верил?
Как трудно иногда бывает разделить два этих странных слова.
— Переезжай ко мне, — сказал Руслан через час, когда у нас обоих немного выровнялось дыхание.
Я застыла, лежа на его груди и не понимая, что именно он произнёс.
Переезжать?..
— Вера?
Я приподнялась на постели и тихо спросила:
— Почему ты всегда называл меня только Верой? Я ведь говорила ещё на первом курсе, что Ника.
— Вероника.
— Полное имя — да. Просто все с детства называли меня Никой, и никак иначе.
Руслан усмехнулся.
— А я вот решил отличаться от остальных.
— Зачем?
Он пожал плечами и поинтересовался вместо ответа:
— Переедешь?
Я покачала головой.
А потом зачем-то сказала:
— Я не люблю тебя, Руслан.
Он поморщился и тоже сел на постели. Обхватил мои плечи руками и заговорил, заглядывая в глаза:
— Я знаю, что не любишь. Я не прошу любить меня. Я прошу переехать.
— Но это… — Я запнулась. — Это же обман…
— В чём? Я знаю, что ты не любишь меня, Вера. Где здесь обман?
Я молчала. Действительно, где?
Наверное, если бы в моей жизни не было {его}, я молчала бы и дальше. Но {он} был.
— Обман в том, что ты всё равно будешь надеяться на любовь. Даже если станешь говорить иное… Мы всегда надеемся на ответные чувства. Даже если знаем, что они невозможны…
Я думала, Руслан расстроится, но он улыбнулся.
— В надежде нет ничего плохого. Она дарит нам крылья. Как… ангелам.
— Ангелам?.. — переспросила я глупо, глядя на его светлую, как лунный луч, улыбку.
Руслан дотронулся кончиками пальцев до моих волос и кивнул.
— Ангелам. Ты — мой ангел, Вера. Переедешь?
Господи, откуда это желание ответить «да»? Малодушное желание…
Зачем давать человеку ложную надежду? Крылья… Их можно и оборвать, если очень постараться.
Я знаю. Я уже падала со своих небес.
— Я… подумаю.
Руслан улыбнулся шире — я всё-таки дала ему ложную надежду… — и опрокинул меня обратно на постель.
— У тебя ещё есть силы? — прошептал он.
Вместо ответа я прильнула к нему, целуя в губы, которые за сутки уже стали знакомыми.
Силы… Разве на это нужны силы — купаться в чужой любви, как в солнечном свете?
Нет, нет. Совсем не нужны.
Это был самый длинный день в моей жизни. В минуте будто стало не шестьдесят секунд, а двести.
Белый солнечный свет, отражаясь от снега, заглядывал к нам в окно. Он не менялся в течение всего дня, и казалось, что наша планета замерла, перестала двигаться вокруг солнца.
Но часы тикали.
Вокруг была тишина. Я слышала только дыхание Руслана. А моё сердце билось где-то в виске.
— Ты помнишь, как мы встретились? — спросил он ближе к вечеру, когда свет за окном почти померк.
Я покачала головой.
— Это было первого сентября на первом курсе. Неужели ты не помнишь? Нам тогда выдавали студаки. Тебе выдавали прямо передо мной. А когда назвали мою фамилию, я встал, сделал несколько шагов и упал на ровном месте… Вся аудитория хохотала. Помнишь?
Теперь я действительно вспомнила.
— Да, — я улыбнулась.
— Удивительно… прошло целых пять лет.
Целых? Мне казалось — всего лишь.
— А упал я тогда, потому что думал о тебе. Ты знаешь, у тебя такие глаза…
Мне стало смешно.
— Какие?
— Они будто вмещают в себя всё небо…