Повторюсь, критерий будешь задавать ты сам, — продолжил он тише. — Всегда. Ты не сможешь жить, словно инок на пустоши, но конечной целью любого действия, любого решения и приобретения должен стать народ, люди. Интересы планеты. Которую ты защищаешь и представляешь. Не нужно бежать от власти и богатства, но всё это должны быть лишь ИНСТРУМЕНТЫ в твоих руках, сын мой. Средства для выполнения твоей главной миссии. И пока это останется так, господь защитит тебя от всех передряг и неурядиц, прикроет щитом своим ото всех опасностей.
— Пути его неисповедимы… — прошептал Хуан. Священник кивнул.
— Да, так и есть.
Помолчали.
— Я кое-что знаю о твоем происхождении, — вздохнул вдруг отец Антонио, не понимая, что на него нашло, что потянуло на ТАКУЮ откровенность, и вновь поднял отрицающий жест, пресекая встречные вопросы. — Просто знаю. Не спрашивай. И маму не спрашивай тоже — пожалей её. Она святая женщина, что смогла тащить такую ношу… Но есть силы слишком могущественные. Они сами расскажут тебе всё, что надо, когда придёт время — не торопи события. Скажу только, что представляю, какой Путь ожидает тебя, и каков будет груз решений. Я буду за тебя молиться, сын мой, но это всё, что я могу. Оставайся собой, Хуан. И не допускай ошибок, о которых я сказал. Это всё, что могу посоветовать. И как человек, и как человек с ответами от господа.
— Спасибо, святой отец! — Хуан поднялся, пожал ему руку. Отец Антонио поднялся вслед за ним. — Я пойду?
— Вижу, тебе полегчало, сын мой? Господь ответил на все твои вопросы?
Хуан сиял. Нет, груз по-прежнему давил — куда ж без него. Но теперь не пригибал к земле, как полчаса назад. Теперь парнишка нёс его хоть и с трудом, но с уверенностью, что справится — а с нею любой груз не кажется тяжелым.
— Думаю да, падре. Когда общаешься с биоэнергетиками веры такого уровня… — Он усмехнулся, покачал головой, но продолжать мысль не стал. — Я подумаю над этим, взвешу.
Пауза.
— А правда, что так может быть, что ваш Путь в том, чтобы вовремя дать мне нужный совет?
— Пути господни неисповедимы, — поднял к потолку глаза священник. — И ты сам только что это признал.
Теперь помолчал священник, улыбнулся.
— Так что получается, если это так, то теперь в твоих руках смысл всей моей жизни. Если ты отступишься от Пути, если согрешишь, моя жизнь не будет стоить ничего.
Посмеялись.
Отец Антонио проводил мальчика до выхода. Перед тем, как отпустить, напутствующее произнес:
— Удачи, сын мой. Во всех начинаниях. Никогда не забывай, кто ты, и где можешь оказаться без поддержки Его. И передавай привет матери. Она пропустила проповедь в последнее воскресение, а мне бы очень хотелось с нею поговорить.
— Обязательно, падре, — ответил Хуан, развернулся и побрёл вдоль улицы прочь.
Да, непростой мальчишка. И мировоззрение непростое.
Когда юноша развернулся, падре Антонио перекрестил его вслед и в очередной раз вздохнул, одновременно и от облегчения, и от осознания новой тяжести. Да, он будет за него молиться. Но теперь это единственное, чем он может ему помочь.
Старый священник развернулся и направился в противоположную сторону улицы к машине, которой не так давно обзавелся — годы уже не те, пешком шастать.
— Присаживайтесь, святой отец, — произнёс человек, выпрыгнувший из подъехавшей к нему машины. Антонио понял, боевик. Тренированный, накаченный, пусть и не в форме и без оружия. И если он начнёт ломаться, к нему применят силу, но заставят сделать требуемое. Нет, конечно, один этот паренёк с ним, командиром «скорпионов», не справится, но рядом притормозила не единичная машина, а кортеж. В котором много таких, в том числе вооруженных. Так что выбора у него всё-таки не было, особенно учитывая нежелание сопротивляться.
— Добрый день, произнёс он, влезая в салон, увидев внутри того, кого ожидал. — Сеньор Серхио, принц-консорт.
— Так точно, святой отец, — улыбнулся долговязый светлокожий тип с длинными светло-русыми волосами, уложенными по последней моде свободно, но стильно спадающими по плечам. — Я правильно говорю, именно так принято в королевских войсках?
— Именно так, — согласился Антонио. — Вы, конечно, из-за Стефании и её исповеди? — озвучил он подозрение. — Из-за того, что она рассказала?