Вырвав руку, я осторожно юркнула за дверь – и вмазалась в спину лесного духа. Он поджидал меня снаружи, взыскательно поджав губы и обхватив предплечья ладонями.
– Вот и ты, – сказал он, взяв меня за плечи и отодвинув подальше, чтобы всмотреться в мое отёкшее после сна лицо.
С ног нас чуть не сбила деловитая капибара, перед которой левитировала увесистая корзина, доверху набитая какими-то тряпками. Одаренная зверюга прошаркала мимо со слегка обиженным видом, вынудив нас с Ноккави отступить к лестничным балясинам.
За перилами пролегала головокружительная пропасть из светлого дерева, массивных бордовых штор, ковров и хрусталя. Всего-то третий этаж, а ощущение, что двадцать третий. Ох уж этот дух леса, мастер иллюзий! Или у отдельно взятых дефектных фей проблемы с восприятием реальности?
Колени у меня подогнулись, в глазах заплясали цветные пятна. Я бы, наверное, кувырнулась через ограждение к шторам, коврам и хрусталю, сломав себе что-нибудь нужное. Но лесной дух сноровисто подхватил меня за талию, да так и застыл.
Прокатившись по моей фигуре взглядом, который не поддавался расшифровке, Ноккави помедлил на участках, откуда одеяло норовило сползти. А потом с мужественной сдержанностью вынул из пустоты фирменную одежду (треугольный вырез, свободный крой, пурпурный бархат), аккуратно (и даже как будто благоговейно) пристроив обновку на моей груди.
– Надень и следуй за мной.
Вот вечно эти двое куда-нибудь зовут. Дух леса – в священную рощу, Ангел смерти – на тот свет. Экскурсоводы нашлись, понимаешь.
Ноккави потянул меня в свое заповедное местечко, прекрасно осознавая, в какой я опасности за пределами его дома. Видимо, считал, что, раз он рядом, бояться нечего.
Я ругалась сквозь зубы. Новое платье из пурпурного бархата цеплялось подолом за коряги и сучья. Ноги (к счастью, обутые по погоде – в непромокаемые сапоги из «леопардовой» резины) шлепали по лужам так рьяно, что грязь разлеталась. Ветер путался в волосах.
Дух леса спешил, и мне за ним было при всём желании не угнаться. Он то и дело останавливался, поглядывая на меня из-под бровей так выразительно, словно я какая-нибудь падшая женщина и на мне лежит несмываемый грех. Ждал, пока я до него доползу, и снова пускался на всех парусах, неумолимый, как самонаводящаяся торпеда.
Спустя несколько скользких тропок и неприязненных тычков от деревьев лес – промокший, полинялый – внезапно расступился, явив взору березовую рощу – свеженькую и чистую, будто ее только что из лета выкрали и нечаянно уронили в наши края. И стоило нам очутиться в этой роще, как сумрачный внешний мир скрылся с глаз долой. Осталось лишь солнце, сочная зелень крон в цвет радужки Ноккави, бодрый белый фон в черную полоску и сонная перекличка птиц.
Странность я разглядела не сразу: у каждой березы из ствола на уровне земли выдавался карминовый бутон размером эдак со зрелую тыкву.
– Внутри бутонов, – сказал Ноккави, – подрастают феи. Как только цветы раскроются, эти малышки улетят в верхние миры. Мне с трудом удалось сохранить Рощу Эквилири. Она – последняя.
– Так, – сказала я. – А что требуется от меня? Вы говорили, у вас проблемы.
Ноккави озадаченно поскреб подбородок. Его лицо словно бы заострилось, состарилось. Глаза фосфорически заблестели.
– Проблемы, да. Когда-то Рощи Эквилири росли в каждом географическом поясе, на каждом континенте, но они были уничтожены вместе с их духами-хранителями. Моя цель – возродить утраченное. Но я теряю силы и в одиночку не справлюсь. К тому же нужно найти лесных духов, которые будут присматривать за новыми Рощами. Насколько мне известно, все они были изведены подчистую. Без них восстановление рощ невозможно. Ты древесная фея, и в тебе течет эльфийская кровь, что само по себе уже довольно необычно. Думаю, ты сможешь помочь.
Его интонация царапала слух, перемалывая самоконтроль в труху и вгоняя меня в нервическую дрожь.
Я попятилась. По ушам проехалась надсадная птичья трель, спровоцировав аритмию и гипервентиляцию лёгких. Боль сковала голову пульсирующим обручем. Голос меня не слушался.
– Помочь… В увеличении популяции лесных духов?
– Это не то, о чем ты подумала… – Реплика Ноккави отозвалась во мне острой враждебностью. – Обещаю, что не причиню тебе вреда.