Все прочие странные существа в Волшебном Экспрессе реагировали на «делегацию» по-разному. Мелюзга в смятении бросалась врассыпную, едва завидев Чумную Деву и ее прихвостней-мастеров. Чудесные звери покрупнее поджимали хвосты, стригли ушами, меняли цвет и мимикрировали под окружающую обстановку. Эльфы, кикиморы и вурдалаки, коих было в меньшинстве, прикидывались вешалками и фикусами.
А Дева-Чума (модельная внешность, трупная бледность, характер не сахарный) расхаживала по вагонам со своей устрашающей свитой и, опьянев от бурбона с корицей, горланила песни собственного сочинения. В ноты она стабильно не попадала. От ее импровизаций вяли уши. Вопли, усиленные первоклассной акустикой, заглушали стук колёс и вгоняли публику в состояние тихого ужаса.
Ни у кого не оставалось и тени сомнения: хорошо провести время не удастся.
Мы с Ноккави сидели друг напротив друга, сжимали виски в ладонях и единодушно жалели, что ввязались в авантюру с поездом.
– Вот надо было мне согласиться! – цедила я.
– Зачем я только впутал тебя в неприятности! – сокрушался Ноккави.
В голове у меня что-то щёлкнуло – не иначе совесть включилась.
«Если кто кого и впутал, так это ты – лесного духа. В твоих же интересах как можно скорее его выпутать. Давай-ка сосредоточимся, детка. Для начала вот тебе упражнение: найди в нём десять отрицательных качеств».
«Десять?! – опешили мы с Кровавым Бароном. – Да там даже двух не наберется!»
Совесть картинно закатила глаза.
Эта ночь была длинной. Очень длинной. Ноккави умудрился заснуть, хотя за дверью купе грохотала безвкусная музыка. Нет, ее даже музыкой не назовешь. Так, низкие частоты на повторе, от которых и берушами не спасешься. Тебя просто пронизывает этими частотами насквозь.
Я какое-то время ворочалась в своей койке, потея под одеялом из-за нестабильного психического состояния. Но в итоге плюнула, переместилась к столику и принялась лихорадочно доедать шоколадного зайца.
Чумная делегация вконец распоясалась: она носилась над нашими головами, катала по крыше поезда тяжелые металлические шары, скакала сотней копыт, визжала дрелью и электропилой. В общем, всячески действовала на нервы.
Странные существа уже отчаялись услышать новогодний концерт, который был заявлен в программе. Вместо концерта не желаете ли невроз на весь следующий год? Получите, распишитесь.
Когда Экспресс остановился где-то посреди заснеженной пустоши, мигая всеми своими разноцветными огоньками, Чумная Дева и ее необузданная свита были первыми, кто сошёл с поезда. Я буквально прилипла к окну, наблюдая, как клювоголовые мастера в драных темных балахонах бесконечными потоками разбегаются… Нет, разлетаются в разные стороны от вагона. Разлетаются и исчезают за кулисами метели, как в жутком театральном действе.
Меня било крупной дрожью. В висках грохотал пульс. Может, поэтому я не услышала, как Ноккави проснулся и подобрался ко мне со спины.
– Айю, они ушли. Теперь всё будет хорошо, – прошептал он, обвивая меня руками. Жадно, нетерпеливо, не вполне отвечая за свои действия. Провоцируя бурю чувств, к которой невозможно подготовиться. Похоже, его организм по-своему реагировал на стресс. – Айю, прости, я не могу…
Он не смог сдержаться. Лесной дух запечатлел на моей шее горячий поцелуй, чтобы секундой позже впиться туда зубами-иглами. Под сладострастное урчание Кровавого Барона он снова чуть не выпил меня без остатка, пользуясь тем, что его прикосновения доставляют мне невообразимое блаженство.
А я? Что я? Чуть не вышла из контакта с внешним миром, но всё равно простила, как дура последняя. Простила, останки капибары ему в суп!
Путь до дома мы проделали на сверхскорости, которую Ноккави развил из чувства вины. И в полнейшем молчании – это уже потому, что у меня не было сил говорить. Он нёс меня на руках, а морозный ветер со свистом развевал полы его мантии и, казалось, с недоумением дотрагивался студеными пальцами до моего лба. Мол, фея, что за фокусы? Заболеть вздумала?
У меня был жар. Воздух вокруг вибрировал. Я сгорала в каком-то чудовищном пламени, которое лавой текло по сосудам, разъедало лёгкие и наполняло мою бедную черепную коробку расплавленным золотом. В этом пламени жарился Кровавый Барон.