К моим щекам прихлынула кровь, а кончики ушей наверняка окрасились нежно-розовым, в тон сегодняшней заре. Было совершенно очевидно: Барон и Жнец – детали одной мозаики. И сейчас, когда мозаика собрана, когда эти двое наконец составили единое целое, одной испорченной фее грозит весьма увлекательное будущее.
Накал страстей гарантирован. Потому что есть лесной дух, к которому меня опять влечёт (вот к чему может привести незначительный добрый поступок на фоне прочих предосудительных). Потому что Жнец мне тоже безумно нравится, и это новое чувство невероятно сильно.
А вот что насчет Жнеца и Ноккави – большой вопрос. Уживутся ли они бок о бок или порвут друг друга на куски? Делаем ставки, господа.
– Слушай, Айю, – произнес перерожденный с вкрадчивыми интонациями Кровавого Барона. Он отодвинулся, удерживая меня за плечи, и внимательно вгляделся в лицо. – Значит, ты теперь чиста? Без примесей? Никаких голосов в голове. Ведь так?
– В точку, – ответила я, пока не понимая, к чему он клонит.
– Попробуй-ка, превратись. Что-то мне подсказывает, ты уже не дефектная, а самая обычная фея.
В его голосе прослеживалось лукавство, но я не придала этому значения. Стать летучей мышью прямо здесь и сейчас? Соблазнительное предложение. А вдруг взаправду получится? Я ж тогда от радости помру!
Мне понадобилось недюжинное терпение и пара часов усердных тренировок под наблюдением Жнеца, чтобы из сотен моих неуклюжих попыток в итоге вышел толк.
Он стоял, прислонившись к стволу кряжистой сосны со скрещенными руками и ногами, давал дурацкие советы и посмеивался.
Я, обласканная его взглядом, проделывала посреди леса какие-то немыслимые упражнения, о которых читала в учебниках для фей еще в те славные деньки, когда цвели надежды на поступление в поднебесную школу. Если б знала, какой экзамен предстоит сдавать сегодня, подготовилась бы заблаговременно.
И вот, спустя бесчисленное множество поворотов, наклонов и аффирмаций, проговоренных про себя, мне, наконец, улыбнулась удача. Я трансформировалась в летучую мышь. Причем это знаменательное событие имело место не ночью, как раньше бывало, а свежим морозным утром.
Я обзавелась кожистыми крыльями, мехом и жуткой мордой. Зависла в воздухе, не веря своему счастью. А Жнец, довольный донельзя, подходит и цинично хлопает в ладоши.
– Молодец. Теперь давай обратно в фею.
Лишь сейчас я в полной мере осознала весь тайный смысл мероприятия. Одежда, что была на мне (между прочим, на заказ шитая) исчезла навсегда.
Какой, однако, трудоёмкий способ меня раздеть! Да еще и на морозе. Изверг!
Меня нещадно клонило в сон (утро же, всем летучим мышам положено сладко спать). Но чтобы уступить этому нахалу? Не дождетесь. Взмахнув крыльями, я воспользовалась эхолокацией и полетела к дому лесного духа – убежища просить.
Жнец, не переставая злоехидно ухмыляться, решительным шагом двинулся за мной.
Ну что за день сегодня такой, а? Постоянно друг за другом бегаем.
…Ноккави дежурил на крыльце. Собранный, напряженный, в бордовом платье до пят. Обладатель острых граней, острых зубов и не менее острого взгляда заприметил меня еще издали. Он распахнул дверь своего уютного жилища, чтобы меня впустить, и я, приземлившись на ковер, немедленно сменила ипостась. Превратилась в изрядно уставшую, замёрзшую (и не сказать, чтобы одетую) себя, побежала в спальню, раздобыла платье, точь-в-точь как у Ноккави, и успела вернуться аккурат к началу представления.
Перед Жнецом лесной дух дверь демонстративно захлопнул.
– Что-то я не понял, – надвинулся он на перерожденного всем своим внушительным ростом. – Тебя вроде как уже оплакивать пора, а ты жив-здоров. Крылья откуда?
– Ноккави, родной ты мой! – ни с того ни с сего воскликнул Жнец и полез к лесному духу обниматься.
Тот аж опешил от неожиданности, в лице изменился. И в сторону бы наверняка шарахнулся, если бы Жнец не удерживал его поистине мертвой хваткой.