Первый же подозрительный субъект — в засаленной драной куртке — отделился от стены и двинулся ко мне нетвердым шагом. Я приготовила иглы.
— Душу отдала, живо, — угрожающе потребовал этот небритый уголовный элемент.
Я прыснула в кулак.
Секундой позже передо мной стоял пижон и обольститель, Ангел смерти собственной персоной. Как только его раскусили, он мгновенно обрел своё первоначальное обличье рокового красавчика с зонтом. Вот пусть таким и остаётся.
— Сегодня твой день рождения, между прочим, — заявил Жнец. — Тебе полагается торт в лицо.
— Со сливками?
— Всенепременно.
Я как раз собиралась зайти в какую-нибудь кондитерскую, заказать огромный кусок торта, бутылку красного вина и прикончить всю эту красоту на завтрак, как истинная прожигательница жизни.
— Присоединяйся, — сказала я Жнецу. Ну а что? Врагов надо держать поближе к телу.
Своё появление на свет я обыкновенно отмечала в последний четверг октября. Прямо как сандень в каком-нибудь общепите. Родители не стали заморачиваться с датой. Они у меня вообще в этом плане замечательные.
Когда цветок на дереве раскрылся и выпустил их крошечную, неокрепшую дочь в суровый мир, они были то ли до безумия счастливы, то ли предельно ошарашены — я так и не поняла.
На следующий день с ними творилось ровно то же самое. И на следующий тоже. Короче говоря, где-то около недели их штормило, швыряя из эйфории в панику и обратно. А когда наконец встал вопрос о точном времени, никто не мог вспомнить дату. Мама лишь утверждала, что я родилась в среду, а папа — что в пятницу, и никто не хотел уступать. В итоге обоим пришлось пойти на компромисс и выбрать золотую середину. То есть, четверг.
В кафе-кондитерской, втиснутой меж старых стилизованных домов с лепниной, нас со Жнецом молча поприветствовал вязаный гном в человеческий рост, подвешенный к потолку за помпон на колпаке.
— Ну и жуть, — высказался Жнец.
— Та еще жуть, — согласилась я и мазнула взглядом по оскалившейся в углу тыкве, которая выполняла функцию урны для чеков.
В ожидании торта и вина мы уселись друг напротив друга, синхронно подперли руками подбородок, утвердив локти на столешнице. И "ангел" с присущей ему наглостью сконцентрировался на созерцании меня.
Подоспела бутылка с вином. Предполагалось, что бокалы мы наполним самостоятельно. Средненький сервис, прямо скажем.
"Если эту мымру хорошенько напоить, она, как пить дать, расколется и выложит свое истинное имя".
Мысли Жнеца наверняка текли в каком-то таком направлении. Он просто был еще не в курсе, что я способна выдуть несколько литров сухого красного, ничуть при этом не захмелев.
— Как ты помнишь, мне известен твой секрет, — шепнул он.
Я подавилась вином.
— Если не пойдешь со мной, всем твоим клиентам расскажу, во что ты по ночам превращаешься.
— Тогда я расскажу им, что ты Жнец.
— Пха! Моя репутация не пострадает, — заявил нахал, без малейшего зазрения совести уминая именинный торт. — Я в этом бренном мире вообще явление временное. Вот завершу миссию, заберу тебя — и вернусь к себе в загробное царство. Ты — мое последнее задание. Как только его выполню, уйду на покой. Таково обещание высших.
— Насчет летучей мыши... — Я прокашлялась. — Тебе никто не поверит.
Жнец покрутил в пальцах десертную ложку и с кислой миной погрузил ее в торт.
— Ты права. В лучшем случае меня сочтут психом.
"Один-ноль" в мою пользу. Посетители решат, что он шутит, дружно посмеются и благополучно выкинут его бредни из головы. Сверхъестественное в нашем мире предпочитают не замечать. Оно ускользает от внимания, потому что люди сами так хотят. Их мысли загнаны в узкие рамки, куда чудесам вход заказан.
Мне нравилась их узость мышления, их подверженность стереотипам и стремление, во что бы то ни стало, быть нормальными. Безразличие к тому, что выше их понимания, служило своеобразным сейфом для моих тайн, лучшим оберегом, надежной многоуровневой защитой.
В этом мире легко спрятаться. Достаточно отличаться от остальных, делать то, к чему никто не привык, чего общественность никогда не примет. И всё, ты невидимка.