- Сестра, - прервала она молитвы Анжелы, - пора в Хитроу.
- Да. Я помню. - Анжела глянула на часы, быстро перекрестилась, выпрямилась и тут же упала на скамью, словно ноги отказывались уносить ее из этого прибежища души. - Мне здесь так хорошо, - вздохнула она.
- Знаю, девочка, знаю.
- Мне не стать знаменитым теологом или еще кем-нибудь в этом роде, да я о таком и не думала, но чувство Бога у меня есть. Когда я сижу здесь, в тишине, смотрю на свечки и слушаю, как шипят гаснущие фитильки, я точно знаю, что Он есть и Он за нами присматривает. А больше мне ничего не нужно.
- Часовня никуда не исчезнет, девочка. Здесь все останется на месте и в твоем распоряжении, какое бы ты ни приняла решение.
- Жить не хочется после того, что я наделала! - хрипло прошептала Анжела. - Сколько я всего натворила.
- Все мы постоянно что-то творим. - Мэри Маргарет поразила Анжелу, неожиданно стиснув ее пальцы. - Но знаешь, чем хорошо католичество? Тем, что можно пожалеть о содеянном и жить дальше.
Анжела удивленно посмотрела на настоятельницу, та подмигнула:
- Если серьезно, сестра, то мир полон людей, за которых ты не в ответе. За дядю Майки, кстати, тоже. Тяжкая у людей жизнь, печальная. Нужно это принять и стараться жить по-другому. Большего и лучшего мы сделать не в состоянии.
- А вам разве не бывает грустно?
- Я тоже человек, пусть тебе и нелегко это представить.
Вспыхнув, Анжела хотела извиниться за все свои грубости и обвинения, но Мэри Маргарет жестом остановила ее:
- Разумеется, мне иногда бывает так же грустно, как любому из смертных, но моя жизнь далеко не печальна, сестра. Совсем наоборот. Мне понадобилось много времени, чтобы принять решение, которое к тебе пришло в столь раннем возрасте. Ты захотела пойти в монахини... во сколько? В десять? В двенадцать? Скажу больше - мир стал бы лучше, если бы в нем было больше людей, похожих на тебя или сестру Кармел. Куда лучше. Но он таков, каков есть, и ничего с этим не поделаешь. Если позволить вам двоим руководить этим притоном для лунатиков, здесь ничего не останется, кроме кучки пепла. Знаешь почему? Потому что добрые намерения - штука хорошая, только когда их сдерживает такая желчная старая корова, как я. - Она хмыкнула в ответ на потрясенный взгляд Анжелы. - Признаться, меня смех разбирает, когда какой-нибудь старый пердун из благотворительного комитета сюсюкает и слезы умиления утирает: "Ах, что за прелесть жить вдали от мирской суеты. Как я завидую монашкам и священникам!" Ха. Будто мы в раю живем и не видим каждый день такое, от чего у него волосы торчком встали бы даже на его дурацкой лысине. И что же отвечаю? "Ах, как должно быть вам тяжко в этом страшном, страшном мире". И со скорбной миной тяну руку - подайте на новые трубы или шифер для крыши.
Мать-настоятельница в роли попрошайки? Анжела невольно рассмеялась.
- Придет твой черед - будешь делать то же самое, сестра.
- А у меня есть шанс?
Мэри Маргарет, поджав губы, вонзила в нее проницательный взгляд:
- Во всей этой истории есть что-то еще, мне неизвестное?
Анжела кивнула. Молча.
- Понятно. Что ж. Каждый имеет право на личную жизнь. Наверное.
- Просто... я еще не готова. Пока нет.
- Что ж, - повторила Мэри Маргарет, - по крайней мере честно. - Она со вздохом выпрямилась и потерла поясницу, от чего живот уехал вперед, будто бампер двухтонного грузовика. - О-ох. Спина, черт бы ее побрал. И мозоли замучили. Время у тебя на раздумья есть, сестра, потрать его с толком.
Поднявшись со скамьи, Анжела преклонила колени. Может, успеет выкроить перед отъездом несколько минут, чтобы отнести букетик цветов из часовни к комнате Николя? Никогда ей не забыть эту ершистую девушку, так долго полагавшуюся только на себя и свою смекалку. Пока смекалка ее не погубила.
- И вот еще что, Анжела, - морщась от боли, добавила Мэри Маргарет, если ты сюда вернешься... Не возражай. Если вернешься, то должна понимать, что тебя ждет. Здесь ничего не изменится, кроме тебя самой. Тебя будут окружать все те же безнадежные психи. Каждый день. Пока рак на горе не свистнет, пока кого-нибудь из них не озарит или он не увидит свет в конце тоннеля - называй как хочешь. Но и тогда ты обязана будешь понять, что это произошло по логике вещей, а не благодаря тебе.
- Мне многое придется в себе изменить, - мрачно согласилась Анжела.
- Можно взглянуть иначе - не хороша ли я такая, как есть?
- Но...
- Все зависит от того, как ты хочешь провести оставшуюся жизнь. Без идеалистов мир был бы чертовски тошным, но знаешь, что самое смешное? В монастыре идеалистам не место.
Опустив голову, Анжела пыталась проникнуть в смысл этих слов, а когда подняла глаза, настоятельницы в часовне не было. Анжела впервые в жизни поставила свечу за себя и выскользнула в мутно освещенный коридор.
* * *
- Вон там, смотри! - Питер вытянул руку в сторону обшарпанной двери женского приюта. С крыльца как раз спускались две особы в юбках шириной в ладонь и жакетах из искусственного меха. Сердце Роберта ухнуло вниз, будто чья-то безжалостная рука привязала к нему груз и сбросила в реку.
Роберт сам уговорил Питера показать то место, где Анжела - если верить словам приятеля - работала. Теперь они следили, как ее подруги по ремеслу небрежно закурили и разбрелись. Одна направилась в их сторону, вылавливая взглядом перспективную машину.
- Ты только мучаешь себя, дружище, - сочувственно пробормотал Питер.
С самого утра он старательно вспоминал детство, ни одного слова не произнес с насмешкой, чем тронул Роберта, который счел это добрым знаком. Да и мог ли Роберт не оценить усилия старого друга? Тот не только отказался от мерзкой гнусавости, но и напыщенность оставил, до смерти раздражавшую Роберта. Не говоря уж о том, что вчера вечером Питер терпеливо выслушал все его излияния и без лишних слов согласился пожертвовать ради друга целым рабочим утром. Роберт вовсе не собирался открывать ему душу, но так уж получилось. Слова сами хлынули из него, и он не нашел в себе сил остановить неожиданную и немыслимую для него исповедь.
- Ради всего святого, только не это. Не вздумай натравить ее на нас.
Питер хлопнул себя по лбу, увидев, что приятель шагнул навстречу проститутке. Опоздал - Роберт уже вытаскивал банкноты из пачки. Клиент явно напугал и девушку. Она завертела головой в поисках готовой захлопнуться западни и взвизгнула, когда Роберт схватил за руку. Питер подошел к ним с недовольным видом.
- Не надо кричать, прошу вас, - сказал Роберт. - Я хочу кое-что узнать, только и всего.
- Отвали!
- Вот, возьмите все. - Он сунул пачку денег в карман жакета. Пожалуйста, скажите, вы знаете Анжелу? Она работает вместе с вами? Очень короткие волосы. И странная походка - вприпрыжку. Знаете ее?
Питеру ничего не оставалось, как вздохнуть. Бедняга совсем обезумел. Шлюха была того же мнения, если судить по ее испуганному взгляду и отчаянным попыткам вырваться. Она вся извивалась, выкручивая руку.
- Да пусти ты ее! - крикнул Питер. - Все равно ничего не добьешься.
- Пусть скажет, что Анжела в безопасности. - Роберт гипнотизировал девушку взглядом, будто пытался вытащить из нее слова усилием воли. - Она не слишком рискует? Скажите, прошу вас.
- Какого хрена! - Острый приступ страха, похоже, уже прошел. Послушай, парень. Не знаю я никакую Анжелу. Спроси еще кого-нибудь. Я здесь новенькая. А что с ней вообще такое? - Взгляд девицы понимающе сузился. - Да ты, никак, ее папаша?
Роберт в полной растерянности оглянулся на Питера. Оба подумали об одном и том же: ситуация вполне могла подтолкнуть девицу к такому выводу она ведь и сама едва достигла совершеннолетия. Роберт выпустил ее руку и отвернулся, даже не замечая робких попыток девушки вернуть купюры. В его обращенном на Питера взгляде вспыхнула надежда.