Музыкант ударил по струнам, высекая пронзающую мелодию. Струны вздрогнули и зазвенели. Он запел:
Догони меня, ангел мой,
я за этой глухой стеной.
Был любим, но любовь продал,
был храним, а теперь пропал.
У могилы моей постой.
Может, я поднимусь опять,
может, встретит на небе мать,
может, кончится лес густой?
Шины стерли асфальт до дна,
а на дне ждет сыра-земля.
Врач на «скорой» сегодня злой.
Древний храм без людей пустой.
Я о главном всегда молчал.
Я о глупом с трибун кричал.
Мой подводный корабль ушёл
в беспросветный шеол.
Ты спаси меня от меня,
изведи меня из огня.
Верить очень хотел бы я,
что ты слышишь меня.
Догони меня, ангел мой,
я за этой глухой стеной.
Я ещё говорю с тобой,
это значит, что я живой,
я – живой.
Глава тридцатая
ДВАЖДЫ УМЕРШИЙ
Волки уходят в небеса,
горят холодные глаза.
Приказа верить в чудеса
не поступало…
Спиной к ветру, и всё же
вырваться может чья-то душа.
Спасёт, но не поможет,
чувствую кожей – пропащая.
В тесном полутемном кабинете, за письменным столом друг напротив друга сидели два человека. У одного из них, матерого, шрам рассекал лоб, второй, моложавый, ничем особенным не выделялся, разве лишь тем, что непрерывно курил. Оба были одеты в штатское и являлись сотрудниками Управления собственной безопасности ФСБ.
– Что же делать с нашим заслуженным генералом, с нашим Антоном Петровичем? – задумчиво спросил матерый. – Ведь провел такую операцию. Не один год старался. Его помощника даже поощрили. Старик, надо сказать, от наград отказался, предчувствовал неприятности, наверное. Зачем они все в кучу свалили? Аппетит разыгрался, видишь ли. Думали использовать отбросы производства, протянуть ниточку от одного дела к другому. А ниточка взяла и порвалась. Еще хорошо, если порвалась, а если за нее кто-нибудь потянет и выйдет к самому клубку? Можно вместо поощрения схлопотать наказание. Эх, Антон Петрович… Нужно ему все это на закате славной карьеры в органах? А тут еще старый друг держит Петровича на крючке. Родственник монахини, пострадавшей при их операции. Все допытывается и душу изливает. Наш ветеран, надо сказать, хоть и жалеет друга, но не выдает информации. Не в его интересах. Все одно – не нравится мне эта ситуация. Слишком сложно. Мне уже пришлось дать ему понять, что к чему. Старик расстроился, конечно. А я ведь и сам многим обязан Антону Петровичу. Помочь бы ему, но как?
– Известно «как», – хитро прищурившись, ответил моложавый.
– Известно, известно. Все тебе известно, – передразнил его матерый. – Излагай, раз известно.
Примерно в это же время Антон Петрович взволнованно ходил по своему кабинету. Перед ним, вытянувшись по струнке, стоял «серый человек».
– Позор! – грозно потрясал кулаками генерал, то и дело срываясь на крик. – Посчитайте наши заслуги! Во-первых, провал конспиративной квартиры в Нью-Йорке. Во-вторых, труп. Потеря сотрудника. Причем идиотизм: сотрудник один из лучших, такого убить невозможно. А тут какой-то дурацкий рикошет! Если только американские эксперты не врут?! Там вообще так нашумели, что дело с квартирой еще придется долго расхлебывать. Это ведь вам не Россия, а Америка. Все американские новостные программы уже сообщили. В-третьих, срыв повторного внедрения к американцам нашего двойного агента Рэймса. И, в-четвёртых, уход из-под контроля «подсадной утки» – Замоскворецкого, на которого, кстати, мы ухайдакали целый год и кучу государственных денег! Вот объясните мне, что это за показания спутникового слежения. Читаю: «Личный датчик агента подает сигналы со дна залива, в районе моста Верризано. Отмечено постепенное перемещение сигналов датчика в сторону Атлантического океана». Я спрашиваю, Замоскворецкий что, подводным плаванием занялся? Или, может быть, скажете самое простое – он утопился! Как его искать в Атлантическом океане? Посылать подводную лодку?
– Уверен, он не утопился. Думаю…, – попытался ответить «серый», но был прерван криком начальника.
– Молчать! Вы думаете?! Вы не думаете! Хорошо, если Замоскворецкий утопился, а если нет?! А если всплывет? Только не на заливе, а на американском телевидении или прямо в ЦРУ? Ну, подлец, ну, хитер. Это ж надо было догадаться, что у него передатчик в зубе. И сразу бульк его в залив. А мы теперь гадай: укатился он от нас, как колобок, или все-таки пополнил список самоубийц. Так скажите мне самое главное: как я должен рапортовать об этом деле? Вы понимаете, что это полный провал? Мне, между прочим, сегодня из УСБ звонили. А вы все думаете…