Кристина Бенаг
Англичанин при Царском Дворе
Духовное паломничество Чарлза Сиднея Гиббса
Благодарности
НИЧТО НЕ ПРОИСХОДИТ само по себе, и я с любовью и благодарностью вспоминаю людей и то влияние, которое они оказали на меня, когда я писала эту книгу. Чуть больше десяти лет назад Джон Столл Сандерс пробудил во мне острый интерес к русскому Императорскому семейству, и, следя за их судьбой, я увлеклась биографией Чарльза Сиднея Гиббса — англичанина, который, прослужив десять лет в качестве учителя Царских детей, а затем чиновником на Дальнем Востоке, принял святое Православие и стал священнослужителем этой древней, освященной веками Церкви. Я решила поведать о нем.
После того как мои близкие и друзья узнали о моем интересе, они полностью поддержали его. С самого начала, снабжая меня нужными статьями, газетными вырезками, давая советы, мне помогала Фелисити (Пегги) Аллен, чей ум, воодушевленносгь и теплота служили мне светочем со студенческой поры. Мой покойный муж Генри Колльер всегда улаживал мои планы путешествий и терпеливо переносил неудобства, связанные с моими отлучками и занятиями. Генри-младший и его жена Бернадетта предоставляли мне жилье у себя в Лондоне, а затем в Милтаун Малбей, что в Ирландии, откуда я выезжала в Оксфорд и Финмир с целью сбора информации. Тыл обеспечивали наша дочь Мэри и ее муж Брайан О’Нил, которые хранили домашний очаг, присматривали за нашими любимцами — собакой и двумя кошками (им неплохо жилось в наше отсутствие) — и всеми способами помогали нам. Жившие в Бостоне и Вашингтоне (округ Колумбия) дочери Барбара и Кристина помогали мне в работе постоянными советами и полезной информацией. Моя сестра Элва вместе со своим мужем Уолтоном Корбитом всегда подставляли плечи, на которые было можно опереться. Так же поступали мой покойный брат Маркус и его жена Лилиан, которая по-прежнему помогает мне, зная русский. Отец Марк Арей вдохновлял меня своим подлинным интересом и энтузиазмом, когда мой проект все еще находился в зачаточном состоянии. Джордж и Ли Энн Андерсон прочитали отдельные части рукописи и сделали ряд полезных замечаний.
С 1985 по 1991 год я почти ежегодно наносила визиты Джорджу Гиббсу, жившему в Оксфорде, в доме Св. Николая, который делился со мной многими ценными соображениями, обсуждая мое намерение написать книгу о его приемном отце. Чарльз Гиббс, приемный внук отца Николая, принимал меня в своем очаровательном, крытом соломой доме в Финмире зимой 1997 года и рассказал мне ряд исгорий, связанных с жизнью семьи. Я очень благодарна ему за разрешение использовать материалы, которые лежат в основе настоящей книги. Это цитаты из документов отца Николая и многие его фотографии.
Неожиданную помощь я получила от друзей, с некоторыми из которых я никогда не встречалась, но которые поделились со мной личными воспоминаниями и сообщили полезные сведения. В их числе епископ Диоклийский Каллист, который любезно согласился прочитать первую корректуру книги и сделал ряд полезных замечаний; Никлз Чапман — сотрудник службы православной книги; Джон Харвуд — библиотекарь и преподаватель Лондонского миссионерского института; посол Дэвид Битти, также живущий в Лондоне; протодиакон Кристофер Бирчолл, редактор «Канадского православного вестника» из Ванкувера; его высокопреподобие архимандрит Скитского монастыря во имя св. Серафима Саровского Давид; преподобный Эдвард Барнс, директор дома св. Стефана в Оксфорде, и Дорин Гиббс — проживающая в Хэмпшире кузина Гиббса, поделившаяся множеством интересных историй.
Выражаю искреннюю благодарность всем этим лицам, а также тем, кого я забыла упомянуть.
Предисловие
СОЗДАЕТСЯ такое впечатление, будто между XIX веком и нынешним днем пролегает ров, и мы до сих пор видим, насколько он широк и глубок и насколько отличается сегодняшняя жизнь от прежней. Мы пребываем в совершенно ином мире. Судя по всему, западное население претерпело внезапные и разительные изменения — социальные, экономические, политические и духовные. Существовавшие веками монархии были бесцеремонно выброшены на свалку; началась драка, в результате которой стали возникать правительства, где главную роль выполняли «массы». Была сброшена стесняющая движения одежда, предписанная для представителей определенных социальных структур. Искусство нарушило связи, предписываемые классическими формами и канонами, и сломя голову устремилось по самым диким и нелепым направлениям, каждое из которых находило своих собственных апологетов.