Если Вы соблаговолите принять эти условия, то Его Превосходительству угодно, чтобы вы выехали в возможно краткий срок».
Это означало, что ему снова придется жить в поезде, но на этот раз в комфортабельных условиях, какие он назвал даже превосходными. «Верховный комиссар имеет весьма комфортабельный вагон со спальней, салоном, ванной и кабинетом для секретаря… В поезде прекрасный столовый вагон, в одном конце которого имеется обеденный стол, в другом — своего рода гостиная». Здесь нередко собирались его сослуживцы, несколько чиновников и небольшой отряд солдат, усаживавшиеся в удобные кресла и на стулья вокруг специально принесенных столов. «У нас имеется просторный вагон первого класса для жилья и исполнения служебных обязанностей». В этой канцелярии, как ее называли, имелся сейф, шкаф с письменными принадлежностями, пара столов и пишущая машинка. «У меня также есть подобное купе с письменным столом, которое, при необходимости, может использоваться как бюро».
Гиббс тотчас проследовал в Омск; продвижению его способствовали мандаты, официально призывавшие к оказанию ему помощи. Разве можно было сравнить это путешествие с теми поездками, которые он совершал до этого? По правде говоря, он настолько привык к препятствиям и задержкам, что оставил большую часть своего багажа в Екатеринбурге, не успев поверить в благоприятную перемену судьбы. В Омске он узнал, что придется проехать пять тысяч километров, чтобы добраться до Владивостока, где создавался штаб прибывающих союзных войск. Уезжать следовало безотлагательно вместе с генералом Ноксом, главой Британской военной миссии, поэтому Гиббс написал Престону и попросил его разрешить ему захватить с собой хотя бы одно место багажа — шкатулку с серебром, оставленную для него на хранение в Государственном банке Екатеринбурга. Он будет признателен, если полковник Лэш сможет захватить этот ящичек, «который нужно как следует завязать перед отправкой, поскольку замок там ненадежен и иногда отпирается»: «Мне очень неудобно доставлять Вам столько хлопот, но перспективы настолько мрачны, что я боюсь оставлять шкатулку там, где она сейчас находится».
Причиной такого уныния были новости, поступившие из Парижа: на Версальской мирной конференции, состоявшейся в январе, союзники официально отказались признать правительство белых, делая вид, будто бы они занимают нейтральную позицию по отношению к гражданской войне в России. Между тем сколько ожиданий было после перемирия 11 ноября 1918 года! Белые ничуть не сомневались, что союзники придут к ним на помощь. Германия потерпела поражение; наверняка с большевиками можно справиться в два счета. Некоторые западные лидеры, такие, как Уинстон Черчилль, намеревались объявить войну большевикам, но другие опасались, что победа белых возродит имперские устремления русских, и предпочли оставить все так, как оно идет. Это был тяжелый удар по разработке эффективной военной кампании против большевиков. Однако союзники согласились оказывать белым помощь, и наибольший вклад вносила Великобритания, поощряемая Черчиллем. Через Владивосток начали прибывать войска и оборудование, и Гиббс оказался в важном нервном узле, где сходились нити связи. Он переводил, шифровал и расшифровывал депеши, свидетельствовавшие о переменчивой судьбе белых войск.
Борьба между большевиками и контрреволюцией шла с ноября 1917 года, но шла она с переменным успехом и нерегулярно. Вскоре после захвата власти большевиками генералы Алексеев и Корнилов объединили верных офицеров и солдат в Добровольческую армию, которая стала ядром белых сил. В декабре 1917 года они обосновались в донских степях под Новочеркасском, обеспечив себе помощь знаменитых донских казаков и их атамана генерала Алексея Каледина.
Отсюда 9 декабря 1917 года было предпринято наступление на город Ростов. Это было первое сражение полномасштабной гражданской войны. Корнилов и Каледин, выгнав красногвардейцев из города, захватили его. Главной их целью было убрать с дороги большевиков, чтобы продолжать войну с Германией. Начало было многообещающим.
Большевики еще не успели создать дисциплинированные боевые части, хотя у них имелись отряды Красной гвардии в стратегически важных пунктах, а также революционные солдаты в Петрограде, Москве и других городах, которые внедряли в жизнь большевистские указы. В течение первого года бои шли, главным образом, на рельсах: не было ни фронтов, ни конкретных целей. Войска в этой так называемой железнодорожной войне перевозились на поездах; «все сводилось к тому, чтобы погрузить горстку людей и несколько пулеметов в поезд и отправить их на следующую станцию, которая будет затем „захвачена“ вместе с городом».