Развѣ я не слыхалъ, какъ поетъ Миссъ Биронъ? развѣ я не видалъ, какъ она танцуетъ? Но какъ въ тѣлѣ, такъ и въ душѣ ея совершенная, такъ сказать, Гармонія. Если говорить о пріобрѣтенныхъ чтеніемъ свѣденіяхъ, то какая бы женщина въ такихъ лѣтахъ… Но вы знавали Г. Шерлея ея дѣда; онъ былъ человѣкъ во всемъ свѣдущій и чрезъ сообщество съ Иностранцами пріобрѣлъ столько же вѣжливости, какъ и знанія. Его внука составляла всю, его утѣху съ семилѣтняго своего возраста, то есть, со времени его пріѣзда въ Англію, до четырнадсяти лѣтъ, когда она его лишилась; воспитаніе ея было веселіемъ сего искуснаго и добродѣтельнаго наставника. Между сихъ-то двухъ возрастовъ, говаривалъ онъ часто, надлежитъ полагать основаніе достоинствъ и добродушія въ особахъ сего пола; ибо отъ оныхъ вдругъ онѣ преходятъ въ состояніе женщинъ. Онъ не думалъ учить ее древнимъ языкамъ, боясь излишне отяготить столь слабое растѣніе; но онъ за удовольствіе считалъ усовершить ея знаніе во Французскомъ и Италіянскомъ языкахъ. Съ самой смерти столъ почтеннаго старика, за коей послѣдовала кончина ея матери, много также получила она выгоды отъ сообщества съ своею бабушкою и госпожею Сельби, теткою ея съ отцовой стороны, столь отличными по своимъ достоинствамъ особами, что ихъ наставленія и примѣръ могли бы быть достаточны къ природнымъ дарованіямъ и въ такой молодой дѣвицѣ, которая бы получила оныхъ и въ меньшемъ обиліи.
Я вамъ говорилъ, Сударыня, что представляя изображеніе Миссъ Биронъ весьма трудно было ограничиться на ея видѣ. Но какой страхъ меня смущаетъ? Увѣренъ ли я, что не другаго человѣка женѣ приписывалъ сіи похвалы? У насъ въ области живетъ одна ея двоюродная сестра, госпожа Ревсъ, пріѣхавшая изъ Лондона; она женщина весьма хорошаго нрава, но которая къ нещастію моему повезла съ собою сію Генріетту въ тотъ свѣтъ, коего я очень страшусь. О женщины, женщины! простите мнѣ, Сударыня; но сколь часто превосходная дѣвица въ двадсятилѣтнемъ: возрастѣ должна будетъ подвергаться искушенію и тщеславію? Какъ скоро Миссъ Биронъ покажется; то прелѣсти ея повсюду станутъ извѣстны; множество новыхъ обожателей будутъ около ее толпиться; и кто знаетъ, не прельститъ ли какой нибудь щастливой щеголекъ такую дѣвицу, которая достойна и короны! Горе тому нещастному, ктобъ онъ ни былъ, если онъ посмѣетъ противоборстововать моимъ требованіямъ, хотя съ малѣйшимъ успѣхомъ. Прося у васъ прощенія за сіи шутки, не могу я сказать, Сударыня, чтобъ онѣ не произходили изъ сердца вашего покорнѣйшаго слуги…
Гревиля.
ПИСЬМО III.
Въ замокъ Сельби 16 Генваря
Я отсылаю къ тебѣ въ семъ пакетѣ, моя дорогая Люція, странное письмо Г. Гревиля; а какъ ты у него оное просила, то онъ и не сомнѣвается, чтобъ не сообщила онаго и мнѣ. Я изъ того заключаю, что если онъ о томъ узнаетъ, тю тебѣ лучше всего ему въ томъ признаться. Но тогда онъ захочетъ знать, что я о томъ думала; ибо знаетъ, что я ничего отъ тебя не скрываю.
И такъ скажи ему, если за благо разсудишь, что я больше не довольна его стремительностію, нежели чувствительна къ его ласкательствамъ. Скажи ему, что весьма для меня жестоко, когда мои ближайшіе родственники оставляютъ мнѣ вольность; а другой какой-то человѣкъ, коему я никогда не подавала причины отказывать мнѣ въ иномъ почтеніи, коимъ онъ моему полу обязанъ, беретъ право мнѣ угрожать и судить о моихъ поступкахъ. Спроси его, съ какимъ намѣреніемъ хочетъ онъ слѣдовать за мною въ Лондонъ, или во какое другое мѣсто? Если я не лишила его учтивостей, сосѣдямъ приличныхъ; то теперь подаетъ онъ мнѣ къ тому весьма побудительныя причины. Любовникъ, которой способенъ угрожать, не можетъ быть иннымъ мужемъ, какъ тираномъ. Не такъ ли и ты о томъ думаешь, моя дорогая Люція? но не говори ему о предложеніяхъ любви и брака; люди такого свойства, какъ онъ, толкуютъ все въ свою пользу, и тѣнь принимаютъ за самую вещественность.