– А что же общественное мнение? – спросила Амалия. – Неужели оно так просто позволяет собой манипулировать?
У Багратионова вырвался тихий смешок.
– Помните, Амалия Константиновна: англичанин Карлейль сказал о человеческом роде, что почти все люди – дураки. Так вот я бы не рискнул оспаривать это утверждение, хотя оно и задевает порядком мое самолюбие.
«Гм, надо будет почитать этого Карлейля», – подумала Амалия, но вслух ничего не сказала.
– Ваша задача – не допустить войны между Россией и Англией, – продолжал Багратионов. – Как – я вам уже сказал. С помощью чего вы это сделаете, мне безразлично. И его императорскому величеству тоже.
– Иными словами, – проговорила Амалия, которая любила расставлять все точки над i, – если я сочту целесообразным устранить лорда Ундервуда или баронета Лаймхауза, то есть устранить физически…
– Разумеется. Но чтобы на нас не пало и тени подозрения, Амалия Константиновна! Надеюсь, вы это понимаете.
Легкий холодок пробежал у Амалии по позвоночнику. Никогда еще ей не давали понять яснее, что она может убить человека – даже двух – по своему усмотрению. И это ей не понравилось.
– Когда вы отправитесь в Лондон? – спросил тайный советник, ища глазами свой платок, который куда-то запропастился.
– Завтра же, – сказала Амалия. – Мне нужны подробнейшие досье на обоих джентльменов.
– Вы их получите. Парижский экспресс отходит в час дня. Под каким именем вы едете?
– Под своим. Меня и так достаточно знают. Надеюсь, в Англии не осведомлены, зачем я туда направляюсь?
– Исключено, Амалия Константиновна. Решение послать вас было принято его императорским величеством и мной, и о нем никого не уведомляли. Вы едете с дипломатическим паспортом?
Преимущество дипломатического паспорта заключалось в том, что его обладателя было невозможно арестовать. Однако, когда тебя посылают на более чем сомнительное задание, спасительный с виду паспорт может обернуться нешуточной помехой – ведь если дело, не дай бог, провалится, поднимется такой скандал, от которого не спасет никакая неприкосновенность, и тогда пострадает не одна Амалия, а весь российский дипломатический корпус. Поэтому баронесса ответила:
– С обычным. Дипломатический паспорт может осложнить мою миссию.
– Наш посол в Лондоне – князь Голицын. Если возникнут какие-либо затруднения, обращайтесь к нему, он вас выручит.
И галантный Петр Петрович поцеловал даме руку, проводив ее до дверей кабинета.
Глава 2,
в которой друзья наперебой дают советы, а враги плетут козни
– Ну, удружил!..
Амалия была раздражена и имела на то все основания. Бывало, ей давали трудные поручения… бывало, ей давали поручения неприятные… но никто еще не требовал от нее невозможного!
Шутка ли – предотвратить войну! Даже если знаешь, что ее очень хотят развязать в своих интересах всего два джентльмена средних лет. А что, если момент уже упущен? Если королева твердо решила воевать с Россией? Если английские генералы уже потирают руки в предвкушении новых походов, а налогоплательщики готовы по мере возможностей способствовать последним? Тогда никакое убийство ничего не решит; более того – оно может только все ухудшить.
Амалия велела слуге раздобыть для нее ундервудовские газеты за последние полгода. Какие? Да любые! Брат великого князя Владимира Львовича, кажется, англофил и читает всю английскую прессу.
– Скажи, что это для меня.
В Петербурге Амалия занимала прекрасный особняк, в котором жила и вся ее семья: маленький сынишка Михаил, мать Аделаида Станиславовна, полька по происхождению, дядя Казимир Станиславович, и слуги.
Аделаида Станиславовна была особой неспокойной во всех отношениях. Заслышав шаги дочери на лестнице, она вскричала:
– Ах! Моя Amélie!
И бросилась ей навстречу так, словно они не встречались лет десять.
– Моя Amélie, – взволнованно твердила мать, стискивая хрупкую баронессу в своих объятиях, – ты должна сделать так, чтобы этот ужасный человек больше не приходил сюда!