Хронический самообман здесь тоже налицо. Ибо даже если ты раскусила все эти фокусы, постигла развращенность и коррумпированность структуры под названием «память», на дне твоей души все равно живет вера в эту непорочную, неподдельную вещь – да, вещь, которую ты именуешь воспоминанием. В университете Марта сдружилась с Кристиной, девушкой из Испании. Общая история их стран – по крайней мере, ее спорный период – была отделена от современности несколькими веками; но все равно, когда, дружески подначивая Марту, Кристина заявила: «Фрэнсис Дрейк был пират», Марта возразила: «Ничего подобного», так как знала: он был Английский Герой, Сэр и Адмирал, а следовательно, Джентльмен. Когда же Кристина, посерьезнев, повторила: «Он был пират», Марта сочла эту фразу необходимым, утешительным измышлением побежденных. Позднее она нашла Дрейка в одной английской энциклопедии, и хотя слово «пират» в статье не фигурировало, термины «капер» и «добыча» встречались часто; Марта отлично понимала, что «капера, который вернулся с богатой добычей», кто-нибудь да назовет «пиратом», и все равно сэр Фрэнсис Дрейк остался для нее Английским Героем, не оскверненным ее новыми познаниями.
Итак, оглядываясь на свою жизнь, она видела четкие и важные воспоминания, которым не доверяла. Что может быть ярче и памятнее того дня на сельскохозяйственной выставке? День игривых облаков на чопорной синеве. Родители осторожно взяли ее за руки и подкинули высоко в небо; когда же она приземлилась, купы травы запружинили под ногами, как трамплин. Белые павильоны с полосатыми портиками, построенные не менее добротно, чем дома викариев. За ними – холм, с которого беззаботные замурзанные животные глядели свысока на своих холеных взнузданных родичей на выставочной арене в ложбине. Запах из черного хода пивного павильона, когда усилилась жара. Очереди к общественным туалетам и запах, мало отличавшийся от пивного. Картонные беджи распорядителей, свисающие с пуговиц клетчатых рубашек из искусственной фланели. Женщины, расчесывающие шелковистую шерсть коз, мужчины, гордо катящие на тракторах-ветеранах, ревущие дети, падающие с пони, пока на заднем плане проворные фигуры заколачивают дыры в заборе. Работники «Скорой помощи Святого Иоанна», ожидающие, пока кто-нибудь упадет в обморок, свалится с каната или схватится за сердце; ожидающие беды.
Но ничего плохого не случилось – только не в тот день, только не в ее воспоминании о том дне. И много десятилетий она хранила брошюру со списками – эту странную поэму, которую выучила почти наизусть. «Реестр номинаций премии приходского сельскохозяйственно-садоводческого общества». Всего-то две дюжины страниц в красном бумажном переплете, но для Марты – нечто несравнимо большее: книжка с картинками, хотя в ней содержались лишь слова; фермерский альманах на круглый год; травник аптекаря; волшебная шкатулка – суфлерский экземпляр ее памяти.
Три морковки – длинные.
Три морковки – короткие.
Три репы – форма произвольная.
Пять картофелин – продолговатые.
Пять картофелин – круглые.
Шесть штук фасоли обыкновенной.
Шесть штук фасоли огненно-красной.
Девять штук фасоли карликовой.
Шесть шарлотов – крупные красные.
Шесть шарлотов – маленькие красные.
Шесть шарлотов – крупные белые.
Шесть шарлотов – маленькие белые.
Овощи – коллекция-ассорти. Шесть разных родов. Цветную капусту выставлять строго со стеблями.
Поднос с овощами. Поднос разрешается украсить, но исключительно петрушкой.
20 колосьев пшеницы.
20 колосьев ячменя.
Кусок дерна со вновь засеянного пастбища в помидорном ящике.
Кусок дерна с постоянного пастбища в помидорном ящике.
Обследованных ветеринаром коз необходимо вести на узде, ПОСТОЯННО сохраняя двухъярдовую дистанцию между ними и необследованными козами.