— Если мы узнаем, что ты опять перелезала Стену Мужчин, — сказала Коссил, — то в следующий раз ты так легко не отделаешься. Ты поняла, Пенте? — Коссил говорила тихо, но в ее голосе звучали недобрые нотки. Пенте сказала: «Да» и выскользнула из комнаты, вздрагивая всякий раз, когда грубая ткань касалась рубцов на спине.
Ара стояла рядом с Тар, когда секли Пенте. Теперь она смотрела, как Коссил приводит в порядок розги.
Тар сказала ей:
— Тебе не подобает лазить по стенам и бегать где попало с другими девочками. Ты ведь Ара!
На секунду девочка подняла глаза и посмотрела сначала в лицо Тар, а потом в лицо Коссил. Глаза сверкали таким гневом, что ее взгляд трудно было выдержать. Но тощая жрица оставалась невозмутимой. Более того, она слегка наклонилась вперед и сказала почти шепотом:
— Ведь ты Ара! У тебя ничего не осталось. Все съедено.
— Все съедено, — покорно повторила девочка. Эту фразу она повторяла каждый день с тех пор, как ей исполнилось шесть лет.
Тар слегка наклонила голову. Коссил убрала розги и тоже поклонилась. Девочка не ответила на их поклоны. Она повернулась и вышла из комнаты.
На ужин была картошка с весенним луком. В узкой и темной трапезной никто не разговаривал. Ужину предшествовало пение вечерних гимнов, начертание на дверях священных слов и краткий Ритуал Молчания. На этом дневные дела заканчивались. Теперь девочки могли пойти в спальную комнату и при слабом свете свечи поиграть в кости или палочки, а потом пошептаться в темноте. Ара же, как всегда, отправилась на другой конец Места в Малый Дом, где жила одна.
Ночной ветерок принес запах цветов. На небе горело множество ярких звезд. Они были разбросаны по небу, как ромашки по весеннему лугу, как солнечные блики на апрельском море. Но память девочки не сохранила воспоминаний ни о лугах, ни о море. Она даже не смотрела на небо.
— Эй, малышка!
— Манан, — равнодушно произнесла она.
К ней шаркая подошла огромная фигура и побрела рядом. На лысине Манана отражался свет звезд.
— Тебя наказали?
— Меня не могут наказать.
— Да… Не могут…
— Они не могут меня наказать. Не посмеют.
Ара видела перед собой неясные очертания его массивной фигуры. Большие руки висели, как плети. Она почувствовала горьковатый запах дикого лука и пота, исходивший от его поношенной одежды. Хитон был Манану короток и во многих местах порвался.
— Они не смеют до меня дотронуться. Я — Ара!
Ее звонкий голос задрожал от ярости. Она расплакалась.
Большие руки Манана с готовностью обняли ее. Он осторожно прижал ее к себе, пригладил заплетенные в косички волосы.
— Ну-ну, маленькая ягодка, маленькая девочка…
Она прижалась к Манану, слушая его хриплое бормотанье. Слезы высохли, но она по-прежнему держалась за него, как будто не могла стоять сама.
— Бедная малышка, — прошептал он, взял девочку на руки и понес к дому. У порога он опустил ее на землю.
— Все в порядке, малышка?
Она кивнула, повернулась к нему спиной и вошла в темный дом.
3. ПЛЕННИКИ
В коридоре Малого Дома послышались ровные неторопливые шаги Коссил. Ее высокая грузная фигура заполнила дверной проем. Жрица поклонилась, коснувшись одним коленом пола. Теперь она казалась меньше. Потом она выпрямилась в полный рост и приобрела прежние размеры.
— Госпожа…
— В чем дело, Коссил?
— До сих пор мне было поручено заниматься владениями Безымяных. Теперь моей госпоже пришло время ознакомиться с этими делами, кое-что увидеть и приступить к исполнению своих обязанностей, с которыми она пока что незнакома.
Разговор происходил в Малом Доме в комнате без окон. Со стороны казалось, что Ара предается размышлениям. Но на самом деле она ничего не делала и почти ни о чем не думала. Заученное, неподвижное и высокомерное выражение ее лица изменилось не сразу. Но полностью скрыть свои чувства Аре все же не удалось. Немного робко она спросила:
— Лабиринт?
— В Лабиринт мы не пойдем. Нам предстоит спуститься в Подземную Могилу.
В голосе Коссил послышались нотки страха, а, может быть, она просто притворялась, чтобы напугать Ару. Девочка не спеша поднялась и равнодушно сказала:
— Очень хорошо.
Но сердце ее ликовало. Она шла следом за грузной жрицей Короля-бога, повторяя про себя: «Наконец! Наконец! Наконец я увижу свои владения!»