Из соседней комнаты с подносом в руках вышла бабушка. Примерно вот так неожиданно выходит в спектакле официант, и зрители слышат коронную фразу «кушать подано». Судя по эмоциям гостей, сыграно было замечательно. Оставалось всем встать и поднять руки, потому что на подносе лежал кольт.
— Вы чего распоряжаетесь в чужом доме?! — возгласили другие бабушки, которые вышли следом. Кстати, одна из них взяла кольт и покрутила барабан.
При виде бабушек кузнец закрыл ладонями лицо.
— Этот кузнец напустил туману, ну, мы и… — оправдывался дирижёр. — Толком ничего не может объяснить. Мямля.
— Вы кто такие? — спросила одна из бабушек. — Чего так вырядились?
— Мы фольклористы! — воскликнул шеф–повар. — Приехали к вам пропагандировать русскую песню.
— Да подожди ты! — осадил его политтехнолог. — Наша задача создать коллектив, кстати, из бабушек, которые будут петь русские песни. Поэтому я хочу вам предложить…
— Руку и сердце. — Бабушка с подносом хихикнула.
— Пока только руку, — сказал политтехнолог и, протянув руку, помог бабушке сесть. — Присаживайтесь…
Садитесь на наши места, предложил дирижёр. Девушки с веслом неохотно встали. Шеф–повар продолжал закусывать.
— Агриппина, ты будешь петь русские народные? — спросила одна бабушка другую.
— Нет…
— Ну а ты, Пелагея?
— И я нет…
— Дарья?
— Нет. Нет. И ещё раз нет!
— Зачем же так категорично, — сказал политтехнолог. — Всегда можно договориться.
— Видите ли, молодой человек.
— Лев Львович.
— Видите ли, Лев Львович, из всего многообразия музыки мы предпочитаем джаз. Это очень сложно. Потом мы не поём под «фанеру», а русская песня требует максимальной душевной концентрации.
— Так мы готовы раскошелиться. — Шеф–повар как всегда спешил. — А чего тянуть кота за хвост.
— Нас интересуют только наличные! — практически хором воскликнули бабушки.
— Будут наличные, — успокоил политтехнолог.
— Давайте, только без дураков. Мы надеемся, что сумма будет адекватной. — Судя по всему, бабушки умели торговаться.
— Ну–у–у. — Политтехнолог посмотрел на дирижёра. — За каждое выступление…
— Пять тысяч. — Подхватил дирижёр.
Бабушки недовольно переглянулись.
— Каждой по пять тысяч. — Уточнил политтехнолог.
— Каждый по пять, но долларами по курсу. — Подчеркнула одна из бабушек. — Иначе мы…
— Хорошо, — согласился политтехнолог и, как всегда в таких случаях, добавил: — Александр Сергеевич, наливай.
Дверь отварилась, и в помещение ввалился молодой человек в прозрачном дождевике. Осмотрев окружающих, он явно хотел что–то возразить, но, к сожалению, не смог, потому что находился в сильном подпитии. В таком состоянии слова редко сами слетают с языка и их приходиться выталкивать силой. Но у вновь прибывшего человека, по все видимости, сил просто не осталось. Всё, на что его хватило — это глупо улыбнуться и близко плюхнуться к спящему медведю, у которого один глаз был хитро приоткрыт.
— Вася вернулся! — констатировал кузнец. — Тебя только за смертью посылать, сволочь!
— 7-
Политтехнолог лежал в чистой постели и, подложив под голову ладони, рассматривал через окно звёздное небо. Звезды притягивали, словно магнит, и если смотреть на них, не мигая, возникают фактически одни и те же мечты о галактической жизни. Возможно, где–то там, на далёкой звезде, вот так же кто–то лежит и думает о своём выборе. Кого он выбирает и зачем. Чтобы жить лучше. Лучше кого? Лучше соседа, потому что у него есть «Мерседес». «Выборы во власть никогда не будут справедливыми, потому что пока есть Я, — политтехнолог улыбнулся. — Я приведу к власти любого гуманоида». Одна из звёзд, самая яркая, приветливо мигнула, словно прибрежный маячок, указывающий правильные ориентиры, за которые нужно цепляться мёртвой хваткой и если удержишься, то с тобой ничего не случиться, во всяком случае, пака. А что будет потом?
«Нет, только не это», — пытался притормозить мысль политтехнолог.
Но воображаемый кот уже нарисовался.
«А потом будет суп с котом», — сказал кот, так, словно нагадил и, сделав своё мокрое дело, быстренько растворился.
В дверь политтехнолога неуверенно постучались.
— Лев Львович, откройте!
Политтехнолог немного разгорячённый (от прохладного душа не осталось и следа) выпрыгнул из мягкой постели и, на ходу, сглаживая некоторые противоречия с собственным халатом, потому что рукава отказывались попадать туда куда нужно, приблизился к двери.