Мариам указала пальцем на пятно на полу, у изголовья. Пятно было мокрым.
— Вот оно, его лекарство. Но поди, поди, кликни мне секретаря, и поди!
Секретарь явился вместе со звуком рассветных барабанов. Мариам ждала его в постели — потом она встанет. Государственную печать она загодя достала из тайника и держала под подушкой.
Продиктовав секретарю текст указа, начинавшегося словами: «Возлюбленные подданные!» — и требующего покарать изменническую семью Варфоломея из Райской Долины вкупе с его домочадцами, Мариам поставила свою подпись и приложила печать к документу. Рука ее не дрожала.
Секретарь вышел. Мариам, прежде чем встать, откинулась на подушки и помечтала. Ах, вот если бы написать еще один указ, с велением покарать эту девчонку, будущую королеву, дочь горского князя, за измену или за колдовство. Как было бы просто и легко! Повесить. Четвертовать. Сжечь заживо. Убить ведьму.
Ну, да ничего. Пусть тайно будет немножко труднее, чем явно, тем больше чести. Она, Мариам, справится. И с Марком справится, да прорастут его волосы внутрь черепа!
Она, Мариам, пока еще королева, хоть и вдовствующая.
Она, Мариам, дочь султана, и воспитана в султанском дворце.
И пусть ее расслабили годы, проведенные с этими северными дикарями, силы у нее еще есть. Силы есть, а времени не так много; ей, Мариам, надо собраться. Надо поспешить.
Но — как там говорят в Лациуме? «Спеши медленно» — она, Мариам, будет спешить медленно и осторожно. Она погубит ведьму, она погубит короля Марка — но так, чтобы никто не заподозрил ее, Мариам. Она не боится возмездия, она не боится греха — но Лука, с его пылким и чистым сердцем — нет, Лука не должен ничего знать, и ни о чем не должен догадываться. Лука, плоть от плоти ее, Мариам, и ее возлюбленного Игнатия, только внешность унаследовал от нее, Мариам, а сердце его и мысли — здешние, межгорские. Ну, да ничего. У нее, Мариам, хватит предусмотрительности и коварства на двоих. Пусть мальчик остается чистым, с чистыми руками, всю грязную работу сделает она, Мариам. Убьет ведьму. Погубит Марка. Вот сейчас, немножко только отдохнет — и возьмется за это грязное дело. Святое дело, ибо разве не самая святая из всех видов любви любовь материнская?
И Мариам уснула.
Во сне она улыбалась.
Ей снилась носатая горская ведьма, горящая на костре.
© Copyright Фортунская Светлана (zc@zest.com.ua)