71. Но если в городе не было конца похоронам, то не было его и жертвоприношениям на Капитолии: и тот, у кого погиб сын или брат, и тот, у кого — родственник или друг, возносили благодарность богам, украшали лавровыми ветвями свои дома, припадали к коленям Нерона, осыпали поцелуями его руку. И он, увидев в этом выражение радости, отплатил безнаказанностью поспешившим с разоблачениями Антонию Наталу и Церварию Прокулу. Обогащенный наградами Милих присвоил себе прозвание, которое по-гречески означает Спаситель[34]. Из числа трибунов Гавий Сильван, несмотря на помилование, поразил себя собственною рукой, а Стацию Проксуму не пошло впрок прощение, которое ему даровал император, и он сам повинен в своей бессмысленной гибели. От должности трибуна были отставлены… [35], Помпей, Корнелий Марциал, Флавий Непот и Стаций Домиций не из-за явной враждебности к принцепсу, но так как их сочли недостаточно благонадежными. Новию Приску из-за его близости к Сенеке, Глитию Галлу и Аннию Поллиону, скорее оговоренным, чем изобличенным, была определена ссылка. За Приском и Галлом последовали их жены Аргория Флакцилла и Эгнация Максимилла; большое богатство Максимиллы сначала было за нею сохранено, в дальнейшем — отобрано; и то и другое содействовало ее славе. Под предлогом участия в заговоре изгоняется также Руфрий Криспин, но подлинною причиною этого была давнишняя ненависть к нему принцепса, ибо ранее он состоял в браке с Поппеей. Вергиния Флава и Музония Руфа обрекла на изгнание их известность: Вергиний привлек к себе расположение молодежи своим красноречием, Музоний — наставлениями в философии. Клувидиену Квиету, Юлию Агриппе, Блитию Катулину, Петронию Приску и Юлию Альтину, как бы для того, чтобы они образовали целое поселение, предоставляются местом ссылки острова Эгейского моря. Жена Сцевина Цедиция и Цезенний Максим высылаются из Италии, только по этому наказанию узнав о своей причастности к делу. Мать Аннея Лукана Ацилия была обойдена и карою, и прощением.
72. По свершении всего этого Нерон, созвав собрание воинов[36], роздал им по две тысячи сестерциев на человека и, сверх того, освободил их от оплаты хлеба, за который они прежде платили по казенной цене. Затем, как бы для доклада о свершенных на войне подвигах, он созывает сенат и награждает триумфальными отличиями бывшего консула Петрония Турпилиана, претора на следующий год Кокцея Нерву и префектаа преторианцев Тигеллина, настолько превознеся при этом Тигеллина и Нерву, что, помимо триумфальных статуй на форуме, им определяются изваяния и в Палатинском дворце. Консульские знаки отличия были пожалованы Нимфидию …[37], и так как речь о нем заходит впервые, я посвящу ему несколько слов, тем более что в дальнейшем и он станет жертвою[38] обрушившихся на римлян бедствий. Рожденный матерью-вольноотпущенницей, промышлявшей своей красотой среди рабов и вольноотпущенников из дома принцепсов, он утверждал, что его отцом был Гай Цезарь, то ли потому, что по какой-то случайности походил на него высоким ростом и свирепым лицом, или так как Гай Цезарь, не гнушавшийся даже уличных женщин, и в самом деле потешился с его матерью [39] …
73. Нерон, не удовольствовавшись созывом сената и речью к сенаторам, издал также указ к народу и приложил к нему собранные в отдельную книгу показания и признания осужденных. Ибо народная молва его не щадила: повсюду говорили, что он истребил столько славных и ни в чем не повинных мужей исключительно из зависти и из страха. Но что заговор возник, разросся и был раскрыт, в этом и тогда не сомневался никто из стремившихся доискаться истины, да и некоторые после гибели Нерона вернувшиеся в Рим признавались, что были его участниками. И вот, когда все в сенате соревновались в низменной лести, и тем усерднее, чем тяжелее была понесенная кем-либо утрата, на Юния Галлиена, устрашенного умерщвлением его брата Сенеки и смиренно молившего о пощаде, обрушился с обвинениями Салиен Клемент, называя Галлиена врагом и убийцею, пока его единодушно не остановили остальные сенаторы, заявившие, что в его поведении может быть усмотрено намерение воспользоваться общественным бедствием для сведения личных счетов и что не подобает призывать к новым жестоким карам по делу, которое благодаря милосердию принцепса сочтено исчерпанным и предано забвению.
74. Вслед за этим назначаются дары и благодарственные молебствия божествам, и особенные почести — богу солнца[40], чей древний храм находился в цирке, где предполагалось осуществить злодеяние, и чьим благоволением были раскрыты тайные умыслы заговорщиков; выносится постановление и о том, чтобы цирковое представление в честь богини Цереры было отмечено большим числом конных ристаний, чтобы месяц апрель впредь носил имя Нерона[41] и чтобы в том месте …[42], где Сцевин добыл свой кинжал, был воздвигнут храм богине Благополучия. Этот кинжал, повелев на нем начертать: «Юпитеру Мстителю», — Нерон самолично освятил в Капитолии; тогда на эти слова не обратили внимания, но, после того как Юлий Виндекс поднял мятеж, в них стали видеть прорицание и предсказание грядущего мщения. Я обнаружил в протоколах сената, что консул на будущий год Аниций Цериал, высказываясь об этом постановлении, предложил возможно скорее соорудить на государственный счет храм божественному Нерону. Он исходил, разумеется, из того, что принцепс якобы неизмеримо возвысился над жребием смертных и заслуживает их поклонения, но Нерон воспротивился этому, опасаясь, что некоторые могут истолковать сооружение подобного храма как предзнаменование его скорой смерти: ведь принцепс удостаивается божеских почестей, лишь завершив существование среди людей.
40.
Т.е. Солу — древнеримскому богу солнца, сыну Гипериона и Теи, брату Луны и Авроры, впоследствии отождествленному с Аполлоном.
42.
В этом месте в рукописи предполагается не отмеченный переписчиками незначительный пропуск, в котором, возможно, уточнялось название места, откуда Сцевин взял кинжал.