— Моё ж ты солнышко, — закрыв глаза, улыбнулась она. — А словами через рот сказать о своих чувствах нельзя было? Ох, горе ты моё луковое... И что вот теперь с Мартой делать? Её ж надо как-то... расколдовать. Есть какое-то противоядие? Ускоритель?
— Ускорителя нет, само по себе через час отпустит, — глухо проговорила Виолетта. — Но если хочешь, можешь сама принять снадобье, оно безвредно для здоровья. И ваше свидание продолжится на одной скорости.
— Нет уж, испытывать на своей шкуре действие этого «Кролика», а вернее, «Улитки» мне как-то не хочется, — хмыкнула Лора. — Да и всё равно уже настроения нет. Расхотелось что-то.
— Ну извини, что испортила тебе свидание, — пробурчала Виолетта.
Лора вздохнула, погладила её по плечу.
— Думаешь, я сама не видела, что она из себя представляет? Да всё я видела прекрасно. Но это было просто... как наваждение какое-то. Необъяснимое. Будто я и впрямь какое-то зелье приворотное выпила. И чуть не стала одной из...
— Из коллекции покорённых ею девушек, — договорила за неё Виолетта, повернулась и взяла Лору за плечи. — Лор, я тебя люблю. Ты — самая красивая, самая лучшая. Я боялась тебе это сказать. Но теперь не боюсь. — И с милой застенчивостью, которая всегда пробуждала в сердце Лоры приступ жажды обнимашек, спросила: — Скажи, а... А тебе понравилась песня?
— У меня от неё мурашки по попе бегали, — смущённо призналась Лора.
— Для меня это высшая похвала, — засмеялась Виолетта. — Значит, цель моего творчества достигнута.
Возвращаться домой не хотелось. Марта-ленивец вдруг стала смешной и совсем чужой, растеряв всё своё неотразимое обаяние. Лора сама себе удивлялась, не понимая, как она могла мечтать о ней, страдать от ревности. Дверь квартиры она, уходя, закрыла на ключ — ради безопасности Марты, чтоб та в таком состоянии не вышла на улицу и не села в машину. Чай и торт у Марты там были, с голоду не умрёт. Да и ждать, пока её отпустит, оставалось уже меньше часа. Лора решила остаться в клубе и досмотреть выступление Виолетты и ребят.
— Вся попа в мурашках, — описала она свои впечатления.
Дома её ждала недоумевающая и негодующая Марта. Действие зелья бесследно кончилось, и она расхаживала из угла в угол, как тигр в клетке. Телефон Лоры остался дома, поэтому набирать её номер было бесполезно.
— Что вообще происходит? — возмущалась она. — Заперла меня, а сама ушла куда-то! Знаешь, дорогуша, это ни в какие ворота! И что за дурь ты мне подсыпала? У меня такого прихода ещё никогда не было! Глюки — просто высший класс!
— Марта, прости, у нас ничего не получится, — твёрдо сказала Лора. — Извини, дурацкая получилась ситуация. Я, конечно, поступила не очень красиво, оставив тебя одну, и я ничуть не оправдываюсь и не отрицаю своей вины. Ты можешь идти. Продолжения не будет, это была моя ошибка. Глупо всё вышло, но... тем не менее, вот так. Ещё раз приношу самые искренние извинения.
— Какое, нафиг, продолжение? — сердито фыркнула Марта. — Ещё чего! Я и в кафе к тебе больше ни ногой — мало ли, что за дрянь ты в свои пирожные кладёшь! Уж очень быстро на них... подсаживаешься!
— Свои пирожные я делаю на совесть! И единственный вызывающий зависимость порошок, который я в них кладу — это сахар, — с обидой за свою продукцию сказала Лора. — Вот на него люди и подсаживаются, если ты не в курсе. А силой в моём кафе я никого не держу. Всего тебе хорошего.
— Адьёс, пампушечка, — хмыкнула Марта. И, желая уязвить Лору напоследок, добавила: — Похудеть тебе, кстати, не мешало бы, прежде чем хоть кого-то на свидание приглашать.
И, сделав прощальный жест рукой у виска, она стремительно побежала по ступенькам вниз. Взревел двигатель машины, и та растворилась в осеннем сумраке улиц.
А спустя несколько дней Лора получила от Виолетты приглашение посмотреть на автогонки. У ударника из её группы был друг — гонщик, он-то и пригласил всех ребят в качестве болельщиков. Лора хотела отказаться, зная, что там будет и Марта, но и обижать Виолетту не хотелось. Это могло стать для них первым выходом «в свет» уже в новом качестве: Виолетта предложила Лоре встречаться, и та согласилась. К обнимательной нежности, переполнявшей её сердце, добавилось и восхищение талантом Виолетты.
— Солнышко ты моё, — сказала она, когда Виолетта зашла за ней, чтобы вместе отправиться на гонки.
И с этими словами Лора принялась чмокать её, а та жмурилась от смущения и счастья под её быстрыми поцелуями.