– А. Ну да, – Миками-сэнсэй неуклюже кивнула. – Завтра поглядим, какая будет ситуация…
– Хорошо, – и Тибики-сан вновь повернулся к нам. – Я надеялся, что мы сможем устроить снаружи барбекю в духе летнего лагеря, но… – теперь его голос звучал куда обыденнее, чем раньше. И куда мягче. – При нынешних обстоятельствах вряд ли это удастся. По крайней мере сегодня вечером желательно не предпринимать никаких активных действий, насколько это возможно. Будем считать, что дождь – знак свыше, что небеса поддерживают это предложение. В любом случае, я рад быть сейчас с вами. Если вы почувствуете себя плохо или захотите что-либо обсудить, пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне.
Какое-то время после этой речи атмосфера продолжала оставаться чертовски неуютной, почти удушающей.
Непрерывный стук дождя по стеклам. Голоса, время от времени доносящиеся от столов, но слишком тихие, чтобы их можно было разобрать. Все это сливалось вместе в сплошной беспокойный шум.
Лишь когда хозяйка начала разносить еду, атмосфера начала потихоньку успокаиваться.
– Может, стоит все-таки рассказать Тибики-сану про кассету, – прошептал я Мей.
– Думаю, нужно, – ответила она, кинув взгляд на Мотидзуки и Тэсигавару, сидящих с нами за одним столом. Мотидзуки, ничего не отвечая, склонил голову набок, но Тэсигавара поджал губы и покачал головой.
– Что, ты против? – спросил я его.
– Не скажу, что я совсем против, но… – Тэсигавара вновь угрюмо поджал губы, потом продолжил: – Конечно, мы не сможем молчать об этом вечно. И, ну не знаю, может, конечно, перетереть с этим типом и посмотреть, что он скажет, – это вариант. Но…
– Неужели ты не хочешь узнать, что он думает по этому поводу? Как ни крути, а Тибики-сан очень долго наблюдал за этим «феноменом»…
– Это, конечно, да…
– Ну так давай расскажем.
– …Ладно.
– Тогда мы с Мисаки найдем подходящий момент после ужина и ему расскажем.
– …Ладно, ладно.
Лицо Тэсигавары оставалось унылым, но все же он с неохотой кивнул.
– Ну вот, ребята, все готово, – сообщил нам жизнерадостный голос хозяйки, и мы принялись за еду. У меня не сложилось впечатления, что тут кто-то еще работал, кроме Нуматы-сана и его жены, так что, видимо, готовил Нумата-сан.
– Тибики-сэнсэй привез нам очень хорошее мясо. Раз уж он так для нас расстарался, мы решили приготовить его на шампурах, как барбекю. Так что кушайте на здоровье. И если захотите добавку риса, говорите, не стесняйтесь. Вы же еще растете.
Однако даже с таким подбадриванием…
Ни обстоятельства, ни обстановка не способствовали хорошему аппетиту. У меня, да и у всех. Я знал, что голоден, и еда выглядела довольно вкусно, но я просто не ощущал желания как следует приналечь.
Я подумал: интересно, знают ли что-нибудь Нуматы о цели нашей поездки? Плюс еще один вопрос: были ли они здесь во время летнего лагеря пятнадцатилетней давности? И мои шарики снова завертелись…
Лениво следя глазами за возвращающейся в кухню хозяйкой, я увидел ее мужа Нумату-сана, который стоял за дверью и заглядывал в зал. Они обменялись фразами, и хозяйка прошла внутрь; но лицо ее мужа оставалось воплощением неприветливости. Внезапно огонь в его впалых глазах показался мне каким-то пугающим.
– Этот старикан чертовски подозрительный, – заметил Тэсигавара, остановив шампур с мясом на полпути ко рту. – Как мы сюда пришли, он все время на нас сердито пялится, заметил?
– Ага… вроде да.
– Может, он ненавидит мальчиков. А хозяйка, может, такая дружелюбная, потому что его прикрывает.
– С чего бы ему ненавидеть мальчиков?
– А я почем знаю? – резко ответил Тэсигавара. – Люди вечно чешут языком о подростковой преступности, но среди стариканов тоже есть куча опасных типов. Зуб даю, есть уйма стариков, которые в один прекрасный день съезжают с нарезки и убивают собственных внуков или еще какую-нибудь хрень делают.
– Ээ… ну может быть, да.
– Лучше за ним приглядывать, – прошипел Тэсигавара, уж не знаю, насколько серьезно, и положил шампур обратно на тарелку. – Кто их знает, может, они нам тухлое мясо подсунули. Или заправили его снотворным, а когда мы уснем, придут и по одному нас нашинкуют.
– Ты что, смеешься?
Я уж собрался было сказать ему, что он пересмотрел второсортных ужастиков, но… внезапно мой внутренний голос скептически заметил: «Чья бы корова мычала».