Расспрашивать ее дальше, похоже, бесполезно. Однако у меня все равно появилось слабенькое, но ощущение, что я подбираюсь к разгадке.
Надо будет расспросить Тибики-сана. И узнать его мнение.
С этим планом в голове я снова обратился к Рейко-сан:
– Все в порядке, можешь не волноваться, – и я неуклюже улыбнулся. – Не напрягайся так сильно, Рейко-сан. Все нормально.
4
Утро пятницы, 17 июля.
Накануне мои ночные кошмары наконец-то прекратились. Может, из-за саркастичных слов Тэсигавары, а может, я сам чуть успокоился. В любом случае, перед Тэсигаварой за мной должок.
– Вы Сакакибара-кун, да?
Кто-то обратился ко мне, когда я шел в школу и уже приближался к ее воротам.
Голос был незнакомый, мужской, доносился он спереди. Я удивленно взглянул на человека, которому он принадлежал. Ко мне направлялся мужчина средних лет; я его раньше уже видел. Его лицо расплылось в доброжелательной улыбке, и он приветственно взмахнул рукой.
– Эээ, а вы… – быстренько покопавшись в памяти, я извлек оттуда его имя. – Оба-сан, да? Из полиции Йомиямы.
– Польщен, что вы меня запомнили.
После гибели Мидзуно-сан меня в учительской допросили два следователя. Этот круглолицый был старшим из них.
– Ээ… я могу вам чем-то помочь?
– О, нет, я просто увидел знакомое лицо и подумал, ну вы понимаете.
– Вы здесь из-за того, что случилось с Кубодерой-сэнсэем в понедельник? Вы это тоже расследуете, да? – я задал вопрос в лоб.
Улыбка исчезла с круглого лица следователя, и он кивнул.
– Да. Вы ведь были свидетелем того происшествия, верно?
– …Угу.
– Должно быть, для вас это было настоящим потрясением. Чтобы ваш учитель так внезапно…
– Да.
– Мы рассматриваем случившееся как самоубийство. Обстоятельства не оставляют места для подозрений. Под вопросом остается лишь мотив самоубийства.
– Ну, ходят слухи. Что мать Кубодеры-сэнсэя не вставала с постели и что он…
– Что, это уже разошлось?
Губы полицейского изогнулись в грустной улыбке. Но кто знает, какие мысли прятались за этой улыбкой; во всяком случае, дальше он мне стал рассказывать все тем же своим обычным более-чем-нужно-умиротворяющим тоном.
– По-видимому, после убийства матери ваш учитель до самого отправления в школу точил нож, которым впоследствии покончил с собой. Причем очень энергично. Признаки этого мы обнаружили на кухне. Таким образом, возникает очень странная картина – куда боле странная, чем мы себе представляли.
– …
– Кого бы мы ни расспрашивали, все характеризовали Кубодеру-сэнсэя как очень серьезного, спокойного человека. И вдруг он ни с того ни с сего сделал все то, что сделал. Это действительно очень странно.
– …Да уж.
Чего этот сыщик пытается добиться, поймав меня в таком месте? Что он хочет из меня вытянуть? Едва я так подумал, как вдруг –
– Несчастный случай месячной давности, приведший к гибели Санаэ Мидзуно-сан, – неожиданно произнес он. – Несчастный случай двухмесячной давности, приведший к смерти Юкари Сакураги-сан. И гибель ее матери в автокатастрофе в тот же день.
– Мм, что?
– Я изучал все эти происшествия и не нашел никаких разумных объяснений, кроме чистой случайности. А поскольку нет ни малейших признаков грязной игры, нам незачем в это лезть.
– …А.
– И тем не менее – как бы это сказать? Эти происшествия не выходят у меня из головы. Я слышал, в прошлом месяце еще один мальчик умер, правда, от болезни. Некто Такабаяси-кун. В общем, факты таковы, что за очень короткий период времени лишилось жизни довольно много людей, так или иначе связанных с одним и тем же классом средней школы. Пытаться не обращать на это внимания – пустая трата сил. Вы со мной согласны?
Пока следователь говорил, он неотрывно смотрел мне в глаза. Но я лишь промямлил «ну…» и склонил голову набок.
– Поскольку я не мог выбросить это дело из головы, я начал расспрашивать людей, – продолжил он. – Исключительно из личного интереса.
Я продолжал стоять молча, склонив голову.
– В ходе расспросов я то и дело натыкался на странный слух. Так называемое «проклятие класса три-три».
– …
– Вы ведь слышали про это, не так ли, Сакакибара-кун? Что класс три-три Северной средней школы Йомиямы проклят и что время от времени – без какой-либо закономерности – бывают «проклятые года». В эти года каждый месяц умирает кто-то связанный с классом. И, по слухам, сейчас как раз один из «проклятых годов». Мне это все показалось нелепым, но на всякий случай я копнул поглубже. И тогда я обнаружил, что в прошлом действительно были года, когда умирало довольно много учеников и других людей, имеющих отношение к школе.
– Я… на этот счет ничего не знаю.
Я твердо покачал головой, да еще добавил отрицающий жест. Правда, сомневаюсь, что следователь счел эту реакцию искренней.
– Ну да… Естественно, всего этого недостаточно, чтобы я мог начать что-то делать официально. Если я попытаюсь рассказать начальству или коллегам, то стану посмешищем всего отдела.
При этих словах дружелюбная улыбка вернулась на круглое лицо полицейского.
– Даже если предположить, что все эти разговоры о «проклятии» имеют под собой почву, поделать мы все равно ничего не можем. Такова реальность. Так что у меня просто личный интерес. Я хочу, если только это возможно, узнать, где правда, а где вымысел.
Не знаю почему, но мне показалось, что я понимаю, что у него на душе. И, конечно, я просто не мог не высказать ему своего беспристрастного мнения.
– И все же, полицейский-сан, вряд ли вам стоит в это вмешиваться. Если здесь будет полиция, от этого никому легче не станет. А если вы будете вести себя беспечно, то и сами можете оказаться в опасности.
– Кое-кто мне уже дал похожее предостережение, – улыбка на круглом лице следователя опять превратилась в горькую усмешку. – Видимо, вы правы. Знаете – это, конечно, маловероятно, но все-таки…
Он замолчал и принялся копаться в кармане. Наконец достал потрепанную визитку и протянул мне.
– От полицейского вроде меня, может, и нет никакой пользы, но если вы когда-нибудь сочтете, что я могу чем-то помочь, не стесняйтесь обращаться. Я буду признателен, если вы позвоните мне на сотовый телефон. Номер на обороте карточки.
– …Хорошо.
– Честно говоря, у меня дочка в четвертом классе начальной школы, – напоследок сказал он. – Если она пойдет в муниципальную среднюю школу – что, скорее всего, и будет, – вполне возможно, что именно в Северный Ёми. И вот с учетом этого… в общем, я начинаю беспокоиться. Я спрашиваю себя: что если она когда-нибудь угодит в класс три-три?
– Ага… – кивнул я, но тут же добавил нечто совершенно безответственное: – С ней все будет хорошо. Уверен, к тому времени проклятие уже будет снято. Я уверен…
5
В тот же день после уроков мы с Мей отправились в дополнительную библиотеку. Естественно, мы хотели поговорить с Тибики-саном. Тэсигавара и появившийся наконец в школе Кадзами вроде бы хотели пойти с нами, но, к счастью, решили в итоге воздержаться. Мне не хотелось, чтобы в нашем разговоре было слишком много участников.
– О, здравствуйте. Как ваши дела?
Голос и улыбка Тибики-сана показались мне совершенно ненатуральными. В голове у меня тут же родился ответ «да не особо», но Мей меня опередила, сдержанно сказав:
– Нормально, спасибо. Обходимся без нелепых аварий и внезапных болезней.
– И раз появилась «жертва июля», игра в «несуществование» тоже закончилась.
– Да. Хотя у меня ощущение, что теперь все равновесие летит кувырком.
– Хммм. Я бы, пожалуй, сказал не «равновесие», а вообще «положение дел». Но, полагаю, ты права. Сейчас все в полной растерянности и не знают, что делать дальше.
Лицо Тибики-сана посерьезнело, и своим обычным безэмоциональным тоном он добавил: