– Если найдешь фотографию или что-нибудь в классе, позвони. Прямо на этот номер.
6
Еще до поступления в начальную школу – мало что помню из того времени – я смотрел фильм под названием «Дракула». Это был один из самых известных фильмов британской киностудии Hammer Film Productions, снятый задолго до моего рождения. Первый на моей памяти фильм ужасов. После этого я все время смотрел – вынужденно – многочисленные фильмы про Дракулу, которые мой отец обожал и потому коллекционировал.
Несмотря на юный возраст, у меня уже тогда появились вопросы.
Почему солнце садится сразу же, как только главный герой попадает в замок Дракулы?
Дракула – ужасный монстр, но у него столько слабых мест. Главное из них – уязвимость к солнечному свету. Средь бела дня с ним вообще бы не было проблем. И вот главный герой собирается сражаться с Дракулой – почему же он так выбирает время для похода в замок, что оказывается на месте прямо перед закатом?
Сейчас я отлично понимаю, почему. Ответ – «для продвижения сюжета», естественно. Но тем не менее.
Звучит странно, но, когда мы с Тэсигаварой и Мотидзуки составляли план проникновения на второй этаж нулевого корпуса, это мне вспомнилось в первую очередь.
Нарочно ждать ночи, прежде чем туда идти, – сумасшествие какое-то. Мы, конечно, шли не с вампирами воевать, но все равно – пока мы будем там, наверху, солнце должно оставаться на небе. В этом я был совершенно убежден.
Тэсигавару невозможно было уговорить идти в середине дня. И рано утром туда проникать «тоже как-то не так», по его заявлению.
Впрочем, вопрос был не только в том, что ему нравилось больше. Следовало выбрать правильное время, чтобы трое третьеклассников, шляющихся возле школы во время летних каникул, не очень привлекали внимание. Это тоже следовало держать в уме. Короче, в конце концов –
Сложив вместе наши распорядки дня, мнения и все такое прочее, мы пришли к компромиссу: отправимся 30 июля в три часа дня. Закат будет незадолго до семи, так что, скорей всего, мы успеем обыскать кабинет еще засветло.
В итоге мы так и не посвятили Тибики-сана в наш план. И, конечно, ни бабушке, ни Рейко-сан я тоже рассказывать не стал. Может, это влияние Тэсигавары, но меня тоже охватил дух «тайного приключения на каникулах».
В день Х мы собрались в кабинете рисовального кружка на первом этаже нулевого корпуса, в западной части. Мотидзуки заранее отпер дверь – он же был членом кружка.
Мы не хотели выделяться, поэтому все трое надели форму. Мы решили, что если наткнемся на учителя, то выкрутимся, сказав, что у нас собрание кружка.
Дождавшись трех часов…
…мы, согласно плану, двинулись на второй этаж.
Поперек и западной, и восточной лестниц были натянуты веревки; посередине на каждой висела картонка с надписью «Проход воспрещен».
Оглядевшись, мы убедились, что поблизости никого нет, и один за другим подлезли под веревку. Потом бесшумно пошли вверх по лестнице, по которой давно никто не ходил.
– Слушай, а в этом старом здании есть какие-нибудь из «Семи тайн Северного Ёми»? – спросил я у Тэсигавары на середине пролета, наполовину в шутку. – Ну, типа, количество ступенек вдруг меняется? Это место просто создано для чего-то такого, ты не находишь?
– Без понятия, – отрубил Тэсигавара. – И мне сейчас накласть на «Семь тайн».
– Ну извини! Когда ты и Кадзами устраивали мне экскурсию по школе, вас это очень интересовало.
– Это было, ну… Слуш, это было, потому что я понятия не имел, как тебе рассказать о нашей тут ситуации. Я старался.
– Хех. Так значит, на самом деле ты не веришь в это все?
– В привидения и проклятья, что ли?
– Ну да. В это.
– Честно – не думаю, что это все существует. За исключением того, что делается с нашим три-три.
– А что насчет предсказаний Нострадамуса? Или ты не говорил, что думаешь, что они сбываются?
– Да каким боком они сбываются?
– Ну ты даешь.
– Если б я реально верил во всю ту фигню, я бы сейчас не парился так сильно из-за наших проблем.
– Логично.
– Самая известная из «Семи тайн» в нулевом корпусе, – вклинился Мотидзуки, – это тайна дополнительной библиотеки.
– Дополнительная библиотека? А что там?
– Будто бы там иногда кто-то тихо стонет. Ты ничего такого не слышал, Сакакибара-кун?
– Нет, не слышал.
– Ходят слухи, что под библиотекой есть замурованная подземная комната. Там спрятаны старые документы с секретами школы и города, которые не должны стать достоянием общественности. И чтобы их охранять, давным-давно вместе с документами там замуровали старого библиотекаря…
– И что, этот тип до сих пор жив в этом своем подвале, и люди его слышат? Или там уже призрак старикана надрывается? – спросил Тэсигавара и фыркнул. – Неплохо для страшилки, но… слушай. По сравнению с «катастрофами», которые у нас сейчас происходят, эти истории звучат просто мило.
– …Это да.
Мы вышли с лестницы в коридор второго этажа.
Через окна в северной стене вливался солнечный свет, и света было гораздо больше, чем я ожидал. Но по въевшейся грязи и обломкам было заметно, что здесь уже годами никто не ходит и не пользуется помещениями. Пыль на полу, затхлый запах в воздухе – все вместе создавало ощущение заброшенности.
Кабинет, где когда-то занимался класс 3-3…
Третий с западной стороны.
Это Тэсигавара узнал у Кадзами. Он сказал, что Кадзами как безопасник в начале мая ходил туда вместе с Акадзавой и кем-то еще, чтобы принести парту и стул для «несуществующего».
Дверь была не заперта, и мы втроем опасливо вошли в кабинет.
Внутри было темнее, чем в коридоре.
Потому что окна в южной стене были занавешены грязными бежевыми шторами. Комнатой не пользовались больше десяти лет. Почему же эти шторы не убрали, а так и оставили висеть? Впрочем, это неважно.
Электричество, видать, отключили – во всяком случае, сколько мы ни щелкали выключателем, свет не загорался. Если бы мы отодвинули шторы, стало бы светлей, но делать этого мы не хотели – вдруг кто увидит и решит добавить еще одну «тайну» к семи имеющимся.
Поэтому…
Мы втроем начали обыск в сумрачной комнате с задернутыми шторами.
Предвидя подобную ситуацию, каждый из нас прихватил с собой фонарик. Я взял еще и рабочие перчатки. Мы поднимали жуткое количество пыли, и Мотидзуки закрыл рот и нос платком.
В первую очередь мы разделились, чтобы обыскать три десятка парт и стульев. Пока я искал, разные ужасные картины сами собой рисовались у меня в голове.
Двадцать шесть лет назад в этом самом кабинете ученики не приняли гибель Мисаки Ёмиямы, «того, кто умер», и целый год обращались с ним как с «тем, кто жив». И из-за этого…
Да, из-за их действий начался необъяснимый «феномен». Сколько всего людей в результате очутились в когтях смерти за двадцать пять лет? Класс 3-3 учился в этом кабинете, он переехал отсюда всего четырнадцать лет назад. Сколько народу здесь умерло?
Вполне возможно, что кто-то лишился жизни прямо в классе, как Кубодера-сэнсэй.
Кто-то мог выпасть из окна и разбиться насмерть.
Или умереть от приступа какой-нибудь болезни прямо во время урока.
Под влиянием этих тоскливых раздумий мне вдруг почудилось, что вот сейчас я сам все больше приближаюсь к смерти. Надо с этим завязывать.
– Прекрати. Не думай, – прошептал я самому себе. Потом остановился на месте, сделал глубокий вдох. В горло попала пыль, и я закашлялся, но это действительно помогло мне избавиться от ненужных мыслей.
Надо сейчас сосредоточиться исключительно на поисках… давай же.
Если исходить из того, что выпускник 1983 года Кацуми Мацунага когда-то что-то спрятал в этой комнате…
Где бы это могло быть?
Я тщательно осматривал парты и стулья, пока до меня не дошло: вряд ли он стал бы прятать «это» здесь. В парте найти «это» было бы слишком легко, чтобы вообще годилось слово «спрятал».