– У тебя такой красивый голос, – щебетала «оранжевая», – может, сходим в караоке? Я бы очень хотела послушать…
– Меня не волнует, чего ты хочешь, – отчеканил я. – Не трогай меня и вали отсюда.
Я никогда не был груб с девушками, но в последнее время они меня безумно раздражали. Да меня вообще всё раздражало, кроме некоторых людей, которые не стремились залезть в мою душу и хорошенько там поковыряться. Девушки возмущённо надулись, я успел надеть наушник обратно, не было желания слышать от этих размалёванных рож ещё и маты. Продолжив наслаждаться музыкой, я даже не заметил, как опоздал на пару минут на пятнадцать. Зайдя в аудиторию, тихо прошел к своему ряду и сел возле Даши; наверное, она одна из немногих девушек в моей группе, которые ходят в университет, чтобы учиться. Иногда она давала мне свой конспект (не всегда удавалось поспеть записать всё в тетрадь с моей скоростью письма на русском), а я взамен давал ей свой, где лекции приходилось записывать на английском. У нас была взаимовыручка, при этом друзьями мы точно не были. Даша не любила общаться с другими, в принципе, как и я.
– Дашь потом списать? – спросил я у неё, она лишь кивнула. Записывать лекцию, пропустив начало, – бессмысленно, поэтому всю пару я копался в документах, которые мне дал Виктор Олегович – дед Дениса – для перевода на английский. Мне повезло, что в Штатах у меня был углублённый испанский и французский языки. Дедушка Дениса говорил, что я ценный работник, он хочет устроить меня в своей компании на полный рабочий день после того, как я закончу университет. Пока я так далеко заглядывать не смел, мне было страшно думать о будущем, в котором, возможно, не будет Димы.
– Нейл, – позвала меня Даша, когда все начали уже собираться. А я ведь даже не заметил, что пара закончилась. Тоненькая девушка в серой кофте, с собранными в хвост волосами, протягивала мне исписанную тетрадь, я был ей благодарен хотя бы за то, что в её глазах не было обожания, которое мне до тошноты надоело. – Верни до понедельника.
– Ладно, – кивнул я, забирая тетрадь и собирая свои вещи в сумку. – Спасибо.
– Потом покажешь мне свой доклад об отношениях между иноязычными партнёрами? Я бы хотела посмотреть на твой английский текст и сравнить со своим.
– Без проблем, – ответил я, поднимаясь с места. – Вечером скину тебе в ВК.
Даша на прощание кивнула и вышла из аудитории. Вот такая у меня была соседка по парте – странная, необщительная и серьёзная. Она разговаривала только по делу, но никогда не отказывала мне в помощи, а я поначалу нуждался в ней очень сильно. Даше приходилось почти каждый день одалживать мне конспекты, чтобы я мог списывать всё то, что не успевал или не понимал. Хотя бы теперь наша взаимопомощь стала равноценной.
Я забрал свою куртку в гардеробе, надел капюшон толстовки на голову, а потом уже надел пуховик. Даже невооруженным взглядом было видно, что я отличался от всех студентов университета – одеждой, поведением, внешностью. Не скажу, что они одевались плохо, просто все словно копировали друг друга, особенно девушки. В России мне некогда было ходить по магазинам, покупать себе новые тряпки, я просто носил то, что осталось, тем более сестра мне частенько что-нибудь отправляла, поэтому я мало представлял, что продаётся в местных бутиках. Хотя чем я мог отличаться от них? Я носил те же кеды, те же джинсы, но чаще всего в моём гардеробе были слаксы, рубашки и футболки с треугольным вырезом. Пока я был студентом и внештатным работником у Виктора Олеговича, то мог позволить себе носить кеды, толстовки, клетчатые рубашки и зелёные слаксы, даже ходить небритым. И я наслаждался этим. Не хотелось тратить свободные минуты на всякую чушь, когда можно было побыть рядом с Димой.
На выходе из университета стояла довольно внушительная толпа студентов. Стоя на первой ступеньке, я покрутил плейлист и снова поставил песню, которую только что слушал. Боковым зрением заметил, как кто-то указал на меня пальцем, как многие стали смотреть в мою сторону. Я обернулся и натолкнулся на взгляды студентов из толпы, там были и те девчонки, которые приставали ко мне на перерыве. Устало закатив глаза, я стал неторопливо спускаться по лестнице. Наручные часы показывали чуть больше трёх часов дня, нужно было ещё успеть забежать в офис перед больницей.
Внезапно меня грубо толкнули, но не настолько, чтобы я упал. Вынув наушники из ушей, я недоумённо посмотрел на высокого парня-блондина, почти одного со мной роста, за спиной которого ехидно посматривала та самая – «лицо-апельсин». Не успел опомниться, как меня уже окружила довольно внушительная толпа, в которой присутствовали и парни и девушки. Блондин снова толкнул меня, что-то яростно бормоча. Я хотел уйти, но он грубо схватил за плечо, остановив меня.
– Ты как с дамами разговариваешь? – послышалось в этом балагане. – Или у вас в Америке все такие?..
– Поправка: с дамами я разговариваю вежливо, – медленно произнёс я, стряхивая с себя назойливую руку. Парень был на дюйм ниже меня, но при этом был какой-то большой, от него веяло деревенщиной, как от ребят с Техаса. Викки бы убила меня за такое сравнение. – А вот со шлюхами я церемониться не обязан, – уже более грубо добавил я.
– Ты о моей девушке сейчас говоришь! – озверел блондин, толпа его поддержала выкриками о нерадивых «америкосах».
– Тогда держи её поближе к своему члену, а то она уже на чужие бросается.
– Ах ты, сука! – прошипел он, замахиваясь для удара, но я перехватил руку и перебросил его через себя. О парне можно было забыть, сразу вспомнилось любимое выражение Димы: «Чем больше шкаф, тем громче падает». А блондин действительно хлопнулся с приличным звуком, Дима бы оценил. Зато дружки этого Ромео напали, как стадо буйволов, словно желая смести меня, а не побить. Я усмехнулся, отбиваясь. Пару раз пришлось дать по носам, чтобы больше не лезли, я не уверен, что хруста не было. Скорее всего, им придётся потом обратиться к врачу. Но всё продолжалось недолго, прибежал охранник и замдиректор, который только-только собирался уезжать домой. Виновников, не успевших сбежать, провели в кабинет декана. Мне нечего было бояться, я сам пошел, сел на стул и просто молчал, пока эти идиоты рассказывали о том, как я напал на целую толпу беззащитных бедняг. И только блондин сидел возле меня, потирая ушибленный бок и иногда поглядывая в мою сторону.