Именно такая задача, именно такой вызов должен быть брошен марксизму (кстати, его бросил Раймон Арон, другой критик марксизма), и этот вызов современным марксизмом отчасти принят; без ответа на этот вызов никакая наша критика критиков марксизма не будет достаточно сильной.
Весьма существенным в свете только что сказанного является неспособность, более того, нежелание Карла Поппера различать сущность общественного феномена и его конкретные проявления. Игнорирование диалектики сущности явления, содержания и формы является достаточно типичным для всех критиков марксизма и, к сожалению, для Поппера в том числе. Между тем для марксизма объяснение существующей реальности мира отчуждения вне теории превращенных форм, где скрытое внутри содержание проявляет себя так, что кажется прямо противоположным тому, что есть на самом деле, попросту невозможно. Эта диалектика Марксового объяснения мира, «где кажется то, что есть на самом деле» (Маркс), является одним из наиболее сложных и наиболее важных мест в марксизме.
Наиболее тонко эти механизмы показаны Марксом на примере отношений товарного фетишизма и заработной платы, когда в условиях товарных отношений кажется, будто деньги и вещи правят людьми, они определяют, счастлив ты будешь или нет, сможешь ты удачно жениться или вынужден будешь бросить любимого человека просто потому, что у тебя нет денег и ты не можешь обеспечить ему (или ей) достойную жизнь. Данные закономерности являются действительными, но это кажущиеся закономерности, за ними скрыто другое, реальное содержание. В соответствии с ним сами люди творят историю, сами люди создают общество, мир, где господствуют деньги и товары. Но эта их «сущностная сила» (выражаясь языком Маркса), способность создавать общественные отношения, способность создавать материальные и духовные богатства (а кроме людей, их не создает никто), осуществляется в таких общественных формах, которые отчуждают, отнимают у людей эту их собственную способность и создают видимость обратной связи, когда кажется, что именно деньги — всего лишь набор бумажек или некоторых записей в компьютерах — господствуют над человеческой жизнью.
Такого же рода примеры можно привести и из области духовной жизни, где религия является действительной социальной формой, созданной вокруг несуществующего содержания; марксисты в данном случае, будучи атеистами, показывают, что религия — общественный фетиш, который возникает из общественных потребностей, удовлетворяет многие общественные потребности, в частности потребность в утешении человека, который утерял способность самостоятельно творить историю.
Читателю, которому не слишком понятны эти тезы, я бы рекомендовал обратить внимание на работы наших отечественных исследователей, в частности, на работы Эвальда Васильевича Ильенкова по теории личности и на работы известного французского исследователя Люсьена Сэва, а еще лучше — на доступные читателю, знающему английский язык, работы Иштвана Месароша и Вертела Олмана по проблемам отчуждения, написанные еще в 1960-е гг., но не утратившие значения до настоящего времени. Особенно интересны в данном случае работы Дьердя Лукача, но они написаны на очень сложном, тяжелом философском языке, хотя, пожалуй, именно в них даны наиболее важные положения, позволяющие понять теорию отчуждения и превращенных форм марксизма.
Следующий тезис, который мне кажется принципиально значимым. Карл Поппер на протяжении всей своей книги, по сути дела, игнорирует (и я это тщательно подчеркивал) способность человека к ассоциированному социальному творчеству. Именно непонимание способности масс, организованных определенным образом, творить историю, непонимание роли человека как не только марионетки отчужденных сил, но и активно действующего существа является ключевым для многих теоретически ошибочных пассажей Карла Поппера, о чем мы здесь многократно говорили.
Кроме того, не могу не упомянуть о стремлении Карла Поппера к своего рода мессианству и подгонке под некоторые заданные цели и ценности всех его размышлений о существующем обществе. Если внимательно посмотреть на конструкцию книги Карла Поппера, легко заметить, что для него конечной целью является доказательство справедливости и необходимости правой социал-демократической модели общества с институтами современной буржуазной демократии, с одной стороны, и частичным контролируемым государственным вмешательством в экономику с целью обеспечения некоторой
[отсутствуют страницы 122–123]
и победа во Второй мировой войне принадлежит коалиции, создание которой есть великое достижение Уинстона Черчилля — таким благоглупостям несть числа. В подтверждение дадим слово автору:
«Затем Гитлер развязал Вторую мировую войну и проиграл ее. В его поражении большую роль сыграл один человек — Уинстон Черчилль, благодаря которому была образована коалиция западных демократических государств с Россией. Эта коалиция в конечном счете смогла разгромить Гитлера и его союзников. Однако и результате этой победы левые в демократических обществах в своем противостоянии правым приобрели после войны такую силу, какой они раньше никогда не обладали» (с. 477).
Так что история в трактовке нашего критика приобретает крайне однобокое выражение, хотя сам Поппер, я думаю, хорошо знаком с тем, что основные усилия Гитлера и его союзников, даже по чисто количественной пропорции (количество личного состава, танков, артиллерии, авиации), были направлены на борьбу с Советским Союзом, что Советский Союз сыграл решающую роль в победе над фашизмом, и в серьезной мировой исторической науке это общепризнанно. По-видимому, Попперу следовало бы подчеркнуть и то, что в антифашистском движении в странах Европы значительную, а часто и решающую роль (Греция, Югославия) сыграли коммунисты. Более того, в результате победы, достигнутой, с точки зрения Поппера, прежде всего Черчиллем и западными державами, почему-то укрепилась мировая социалистическая система (как мы бы к ней ни относились), а в странах Западной Европы огромную роль приобрели коммунистические и социалистические партии: там даже правые, такие, как сторонники социального рыночного хозяйства в Германии, проводили политику, сегодня кажущуюся на удивление просоциалистической и «красной». Во всем этом ученому следовало бы усмотреть не только некоторое странное стечение обстоятельств истории, но и закономерность. Более того, как я уже заметил это во введении и могу повторить еще раз на основе рассмотрения работы Поппера, у этого автора история XX в. оставляет «по ту сторону» важнейших событий практически все социальные движения, и здесь он демонстрирует свою неспособность отобразить реальные социальные движения, реальное социальное творчество людей, боровшихся за свое освобождение. Он не видит никаких недостатков в реальной политике либеральных держав. Между тем именно они в XX в. развязали обе мировые войны, да и сам фашизм, как бы ни настаивал на этом Поппер, является продуктом не демонического влияния коммунистов и Советского Союза, а прежде всего внутренних противоречий капитала.