— Я говорил вам, помните? Об оскорблении конгресса.
— Боже мой! Боже мой! — причитала миссис Горнштейн.
— Не оскорбление конгресса, — уточнил полицейский, — а лжесвидетельство.
— Лжесвидетельство? Какая чепуха! Можно мне позвонить? — спросил Бен.
— Конечно, — сказал полицейский. — Звоните на здоровье.
8. 12 февраля 1948 года
В тот четверг Лэнг все утро расхаживал по своему кабинету. Он должен был принять решение, а это чертовски трудно. Нужно подумать о воскресном радиовыступлении, о том, как прокомментировать обстановку в Чехословакии, где влияние коммунистов настолько усилилось, что смена правительства становилась неизбежной. «День рождения Линкольна, — думал он. — Ха!.. Линкольн родился, а я умираю с каждой минутой. В ноябре, черт побери, мне стукнет сорок восемь!»
А выбора у него, по сути дела, и нет. Следователь с южным акцентом и помощник прокурора Фелпс Биллингс, в сущности, все решили еще до того, как нанесли ему визит три дня назад. «Сколько же в Соединенных Штатах помощников прокуроров? — лениво подумал Лэнг. — Наверное, тысячи!»
А в разговоре по телефону южанин так и не сказал, один он придет или еще с кем-нибудь. В его портфеле лежали готовенькие, самые исчерпывающие ответы, которые Лэнгу предстояло дать на поставленные вопросы.
Энн видела этих людей и поинтересовалась, кто они. Он ничего не сказал, но подозревал, что жена узнала сухое лицо человека с южным акцентом: его часто можно было видеть на страницах газет. На расспросы Энн он отвечал ничего не значащими фразами. «Наши взаимоотношения, — размышлял Лэнг, — дошли до той критической черты, когда количество вот-вот перейдет в качество, как выразилась бы Долорес Муньос и ее товарищи. Должен ведь когда-нибудь наступить конец многолетним ссорам и недоразумениям — всему, что делает их семейную жизнь такой нелепой».
Но, в конце концов, все это чепуха. Есть вещи поважнее. А все-таки умно действуют члены комиссии! Какой бедный выбор предоставили они ему, если только он вообще имеет право на выбор! Показания Бена Блау, сообщили Биллингс и следователь комиссии, были направлены в Большое жюри[107], которое вынесло решение о предании Бена суду. Он арестован и заключен в тюрьму. Предстоит судебный процесс. Если Бен окажется виновным, ему угрожают пять лет тюрьмы и штраф до десяти тысяч долларов. В ходе судебного процесса, прокуратура представит следующее заключение:
1) Блау был вызван в комиссию по расследованию антиамериканской деятельности повесткой с предупреждением об обязательной явке.
2) Он предстал перед комиссией и поклялся на библии говорить только правду.
3) Находясь под присягой, показал, что в бытность свою в Испании он: а) не проходил боевую подготовку под руководством военнослужащих Красной Армии и б) не служил под начальством военнослужащих Красной Армии.
— Таким образом, — заявил помощник прокурора, — Блау будет уличен в лжесвидетельстве. Лэнг сразу же возразил:
— У вас нет доказательств его виновности. Я бы советовал не возбуждать дело.
— Это почему же? — удивился Биллингс. — Что вы хотите этим сказать?
— Все ваши обвинения против Блау основываются на том, какое значение вы придаете словам «военнослужащие Красной Армии».
Биллингс вздохнул.
— Значение этих слов яснее ясного, мистер Лэнг. Военнослужащий Красной Армии — это солдат международной армии коммунизма.
— Неверно, — ответил Лэнг. — Это солдат Красной Армии Советского Союза.
Следователь затрясся от беззвучного смеха.
— Всем известно, — проговорил он, — что коммунизм — это международное движение и что Красная Армия Польши — то же самое, кто Красная Армия России.
— Ну, знаете, все зависит от того, какой смысл вы вкладываете в свои слова. Думаю, что на суде нельзя оперировать этой фразой. Впрочем, я не юрист.
— Думаю, — заявил Биллингс, — что мы без труда убедим суд согласиться с нашим определением понятия «военнослужащие Красной Армии». Все, что нам нужно, — это эксперт-свидетель, чья репутация и честность не могут вызвать сомнения.
Лэнг ощутил на себе их взгляды и машинально спросил:
— Уж не мне ли вы собираетесь навязать эту роль? — Так как оба его собеседника промолчали, он горячо продолжал: — Ни за что на свете я не возьмусь доказывать подобную нелепость и вообще не стану выступать с показаниями против Блау.
107
Американский судебный орган, рассматривающий представленные прокуратурой материалы и решающий вопрос о предании суду.