Толстяк крякнул и полез за сигарой. Раскурил, выпустил синий клуб дыма…
Лицо его больше, чем когда-либо, напоминало морду шарпея.
— Плохие новости, тренер, — сказал он.
Глава 24
Пару секунд я просто хлопал глазами, пытаясь переварить то, что он сказал.
— Откуда ты… — я закашлялся. Горло мгновенно пересохло, в висках застучало.
— Лилит передала весточку. Ещё до того, как её… закрыли, — толстяк вновь пыхнул сигарой.
Невольно вдохнув терпкий дым, я закашлялся, из глаз брызнули слёзы. Пришлось схватиться за поручень ограждения, чтобы не упасть.
— То есть, Светка поместила дочку в интернат, две недели назад? — в голове мутилось. При мысли о том, что Глазастик сейчас где-то там, совсем одна, и ни одного знакомого лица рядом — меня затошнило.
Она всегда боялась чужих людей.
Небольшой круг, в который были допущены я, Светка, её мать и её новый муж… К нему она привыкала полгода.
И вот теперь она совсем одна.
— Лилит собиралась тебе сказать, — Лука Брази подвинулся, пропуская вальяжную пожилую пару драконов. — Но вишь, как всё обернулось… Но мне весточку послать успела: я всё проверил. Баба твоя, то есть, бывшая, на сносях, — я тупо кивнул. — Вот и подсуетилась. Место чистое, дорогое. Мамки, няньки…
— Но?.. — я боялся того, что он может сказать.
— Но ей там нехорошо, тренер.
Я кивнул.
Ещё месяц назад я бы плюнул и вернулся в Москву. Затеял бы тяжбу со Светкой за опекунство, она бы выиграла — наши долбоклюи почему-то уверены, что с матерью ребёнку всегда лучше… А если мать — шалава, и меняет мужиков, как домашние тапки? Светка, слава богу, не такая, нашла всего одного, но…
Она сдала Глазастика в интернат!
Вот это у меня ваще в мозгу не укладывалось. Разве что…
Этот её настоял. Новый ребёнок, мол, новая жизнь…
Он мог.
— Я тут тебе приготовил, — сказал Лука Брази, передавая мне толстый лопатник из жесткой кожи. — Порталы, документы, бабки… Думаю, все поймут.
Я вновь кивнул.
Сердце забилось где-то в горле: я скоро её увижу! Но тут же накатила волна жара.
Игра. Второй тайм. Ребята.
«Мы своих не бросаем», — говорил Макс.
Но Глазастик… Плоть от плоти моей, самое дорогое, что у меня есть.
И вдруг я подумал о Лилит.
Она ждёт меня. Измученная страхом смерти, голодная… Она ждёт меня.
Но она — взрослая баба. А Глазастик — ребёнок. Напуганный ребёнок.
— Давай сюда лопатник, — сказал я. — Постараюсь вернуться, как только всё утрясу.
Я могу просто забрать её, — думал я. — И насрать мне на их фиговые законы, на Светку с её хахалем…
Я же всё придумал. Куплю домик с садиком — Глазастик любит цветы.
Она привыкнет, нет, правда.
Может, поначалу будет трудновато, но я справлюсь. Должен справиться.
Открыв бумажник, я увидел одну… две карты портала. Посмотрел на Луку Брази.
— Спасибо.
— Обращайся, тренер.
Я достал белый прямоугольник.
Лучше уйти прямо сейчас. Раньше сядем — раньше выйдем, как говориться…
Мимо пробежала одна из бронебаб Уховёртки. Она задела меня локтем, чуть не сбив с ног, и даже не оглянулась.
За ней рысью пронеслась пара тех самых пожилых драконов — с выпученными глазами, в развевающихся одеждах.
— Зайчонок, я тебе говорила, это добром не кончится, — пилила благоверная прямо на бегу, задыхаясь и то и дело хватаясь за обширную грудь. — Как только Маркуша затеял эти Игры, я сразу поняла: тебя опять заставят работать…
Я удивлённо огляделся.
Поглощенный мыслями о Глазастике, некоторое время я был неспособен воспринимать действительность.
Но сейчас вдруг понял: на Арене твориться нечто несусветное.
Всё пришло в движение.
Драконы громко переговаривались, волновались, трибуна Теночли опустела — кресла зияли, как дырки от выбитых зубов.
Отряд бронебаб окружил Монтесуму и в скором темпе двигался куда-то к противоположному краю поля…
Опять Уховёртка, — понял я.
— Что за кипеш? — спросил я Луку Брази. Тот пожал плечами.
Ну да. Мы же всё время были вместе, откуда ему знать?..
Князя видно не было.
Оглядывая стадион, я вдруг увидел Макса. Тот стоял у входа под трибуны и тоже глядел на толпу.
— Эй! — я помахал ему рукой. Макс просиял, побежал к нам…