- Что ж, она по этой дороге верхами катается? - спросил сквозь зубы Григорий и торопливо отвел глаза, чтобы приятель не заметил вспыхнувший в них интерес. Но кого он собрался провести? Шельму, каких свет не видывал?
- Э, братец мой! - весьма ехидно воскликнул Аркадий. Похоже, он и понятия не имел о деликатности. А может, и нарочно ею пренебрег, зная из личного опыта: ходить вокруг да около - удел зеленых юнцов да неоперившихся барышень. - Неужто успел разглядеть вдовушку? И как она тебе? По мне, так очень даже хороша, чертовка! - Он мечтательно закатил глаза. - С этой бы соседкой да закатиться в "Храм любви" на пару дней. - И вновь с ухмылкой посмотрел на князя. - Представляешь, каково ей без мужской ласки и внимания? Считай, лет восемь уже прошло, как князь с лошади сковырнулся. Небось ночью подушку зубами рвет и рыдает, как любая простая баба, а днем бесится и лютует без меры. И никому невдомек, чего ей на самом деле не хватает. Может, попробуешь возвратить графине интерес к жизни? С вдовушками ведь не возбраняется грешить, да и благое дело совершишь. И себе в удовольствие, и соседям в радость, если укротишь эту строптивицу.
- Прекрати зубоскалить! - произнес недовольно князь и взглянул на каминные часы. - Ого, уже второй час ночи. Давай-ка, Аркаша, отправляться спать, если хотим проснуться с рассветом.
- Пошли, - согласился Аркадий, но отметил для себя, что на его разглагольствования князь не рассердился, а просто уклонился от ответа. Вывод напрашивался сам собой, но Дроздовский решил не торопить события. По прежнему опыту он знал, что первейший способ навредить делу - уподобить себя сметающей все на своем пути боевой колеснице.
ГЛАВА 3
- Ксения, что случилось? - Наталья обеспокоенно посмотрела на младшую сестру. - Что с твоим лицом и платьем?
Ксения сморщила нос, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
- Павлик залез на березу и ни в какую не хотел спускаться вниз. Вот пришлось ему помогать... - Она подтянула сползший с плеча разорванный рукав платья и все-таки не выдержала, рассмеялась. - Нижняя ветка обломилась, и мы шлепнулись прямо в грязь.
Наталья уставилась на нее с недовольным видом:
- Надеюсь, с Павликом ничего не случилось?
- Если не считать порванных штанов и царапины на руке. Сейчас он в детской. Марфуша пытается его отмыть и починить ему штаны.
- Ума не приложу, что с ним делать? - вздохнула Наталья. - Ни дня не обходится без проказ. Мне не хочется его наказывать, но, кажется, пришла пора взяться за розги.
- Этим ты ничего не добьешься, Таша, - покачала головой Ксения. Павлик - мальчик, и мужское постоянно берет в нем верх. Ему хочется бегать, прыгать, драться с мальчишками, скакать верхом, и если ты начнешь его наказывать, все равно он не избавится от своего желания.
- Опять ты за старое, Ксюша? - рассердилась Наталья. - Ты хочешь, чтобы он превратился в грубое, потное животное, курил этот отвратительный табак, играл в карты и напивался до бесчувствия?
- Я не хочу, чтобы по твоей воле он превратился в кисейную барышню.
- Павлик - мой сын, и я сама решаю, каким он должен вырасти. - Наталья окинула сестру сердитым взглядом. - Иди переоденься и не смей больше указывать, как мне воспитывать собственного сына.
Ксения укоризненно посмотрела на нее:
- Ты пытаешься вырастить из него цветок, но в конце концов из него получится чертополох, о который можно очень сильно уколоться, Таша. Помяни мое слово.
- Не пугай меня! Я не хуже твоего знаю, что может получиться из Павлика, если не заниматься его воспитанием. Но каким образом добиться его послушания - решать мне, а не тебе! - Наталья нервно ударила плеткой по ладони. - Ладно, ступай. Мне тоже надо переодеться. Встретимся за ужином. А с Павликом я поговорю перед сном. Тебе больше не придется снимать его с деревьев. И я, пожалуй, разрешу вам выезжать за территорию усадьбы, правда, пока только на коляске. А если он перестанет озорничать, позволю кататься верхом. Но при условии, что ты, - она строго посмотрела на сестру, перестанешь покрывать и защищать его проказы.
Через час они встретились за ужином, и Ксения отметила, что сестра едва притронулась к еде. Проделки Павлика ни в коей мере не влияли на аппетит его матери, и Ксения отважилась спросить:
- Наташа, что случилось? Ты почти ничего не съела, а повара сегодня по-особому старались. Твой любимый паштет и...
Наталья оттолкнула от себя серебряное блюдо с паштетом из гусиной печени, которое всегда ставили рядом с ней, и недовольно посмотрела на сестру.
- В наблюдательности тебе не откажешь. - Она вытерла губы салфеткой и бросила ее в руки стоящему справа лакею. - Ты права, я действительно огорчена.
Она помолчала мгновение, устремив взгляд в сторону стеклянных дверей столовой, из которых просматривалась зеркальная гладь озера. В этот вечерний час, когда солнце вот-вот коснется горизонта, все вокруг словно замерло в ожидании ночи, притихло, затаилось... Дождевые тучи уползли за холмы, умерил свой пыл ветер, присмирели и улеглись волны, лишь одинокая птица изредка вскрикивала в глубине парка, тоскливо и протяжно, как и подобает одинокой птице.
Младшая сестра выжидательно смотрела на старшую, и та с явной неохотой пояснила причину своего дурного настроения:
- Сегодня в Завидово прибыл новый хозяин.
- Ты его видела? - быстро спросила Ксения.
- У меня нет в том нужды и желания, - сухо ответила Наталья. - По мне, вообще бы с ним не встречаться. Но, боюсь, без этого не обойтись. - Она тяжело вздохнула, взяла в руку бокал с вином, однако, сделав маленький глоток, с еще более тяжким вздохом отставила его в сторону. - Думаю, кончились для нас спокойные времена, Ксюша. Судя по обозу, князь намерен жить на широкую ногу и пользоваться всеми радостями жизни. Я заметила несколько фур с лошадьми, а из нескольких кибиток раздавался лай собак. Наверняка он любитель псовой охоты, так что повода для радости нет никакого.
- Как ты думаешь, он молод? - Ксения покраснела. - То есть я хотела сказать, может, он слишком стар и ты напрасно опасаешься?