– Полдесятого.
– Гы, – озадаченно протянул Пельмень. – Не придет.
У меня сильно зачесался правый кулак. Дам я ему сегодня волю. Вот только доведу Пельменя до тихого места, узнает он, где раки зимуют.
– Гы… Не мандруй, фраер. Он грил, в девять как штык будет. А если не в девять, значит, завтра в два к тебе в нумер пришлепает. Это уже верняк. Но тих-хо. – Пельмень опасливо огляделся и поднес палец к губам. – У врага ухи на макухе, гы.
– Пельмень, если ты меня динамишь – ответишь.
– Гы, – вопросительно-угрожающе прошипел Пельмень.
– Мое дело предупредить.
Пельмень допил коньяк и с тоской посмотрел на опустевший графин. Качнулся и попытался уронить голову. Я встряхнул его, похлопал по плечу.
– Пожрал, попил, пора до хаты.
– Гы…
Работай тут за «спецмедслужбу», развози алкашей по домам на «Мерседесе». Я вытянул у Пельменя адрес, который сам прекрасно знал. Пельмень задремал на заднем сиденье. Через четверть часа машина остановилась перед восьмиэтажным домом с горящей надписью «астроном». Большая Г погасла безвозвратно.
– Шабаш. Приехали.
– Гы, – не открывая глаз, промычал Пельмень.
Я с удовольствием отхлестал его по щекам и привел в себя.
– Вот твой дом.
– Спасибо, шеф. Сколько должен?
Пинком я придал ему необходимое ускорение, и он по замысловатой кривой устремился к подъезду. Итак, встреча с боссом завтра в два. Интересно, он правда обещал прийти или Пельмень просто решил нажраться в ресторане на дурачка?
Я поставил машину на охраняемую стоянку у гостиницы, включил сигнализацию и поднялся к себе в номер. Упав в кресло, я обдумывал сегодняшние события. Что-то меня смущало в этой ситуации, что-то сильно не нравилось. Интуиция подавала сигнал тревоги. Кажется, я сделал где-то ошибку. В ресторане все пошло не так.
Если загадочный босс завтра не появится, надо Пельменя брать и опускать в камеру. Водить его под наружкой можно без всякого толка еще полгода. А так мы с ним поговорим предметно. По душам. Точнее, его душу я из него выну. Без проблем.
Интересно, сколько сейчас времени. Не знаю. Но чую – очень рано. Мне хорошо и уютно в постели и так не хочется вылезать из-под одеяла. Мне не нужно сейчас ничего, я не прошу златых гор, путевок на Мальдивы и повышения зарплаты. Дайте мне только еще чуток вздремнуть… Как же, дадут! Телефон все звонит и звонит, и его трель ходит по мне тупой пилой.
Нужно серьезное усилие, чтобы пошевелиться. Масса усилий – приоткрыть глаза. Гора усилий – приподняться, дотянуться до телефонной трубки, приложить ее к уху и просипеть:
– Але.
– С добрым утром, – пролетел до меня по проводам полный жизнерадостного энтузиазма голос Железнякова.
– Сколько времени?
– Полшестого.
– Увижу – застрелю, черти тебя дери!
– Чертям сегодня есть кого драть. Они Пельменя в ад тащат.
– Чего?.. Шутишь так?
– Какие тут шутки!!!
Бывает же, что сонливость даже у таких людей, как я, для которых утренний сон есть святое, разом как рукой снимает. И ничего особенного для этого не надо – всего лишь, как сейчас, получить пыльным мешком по голове.
– Подходи в УВД в кабинет Масляненко. Мы тебе много порасскажем, – сказал Железняков…
Через двадцать минут я был в кабинете заместителя начальника уголовного розыска. Масляненко грузно возвышался в своем начальственном кресле и смотрел на меня волком, будто я поставил отдавивший его лапу капкан. Железняков же был свеж, энергичен, приветлив. Такое настроение бывает, когда приходишь к знакомым в гости на застолье. Значит, Егор мобилизовался и готов к пахоте.
– Наружка проводила тебя и Пельменя до его логова, – начал печальное повествование Железняков. – Ты заботился о нем, как о брате. Бригада осталась его пасти на ночь. После Пельменя в подъезд заходила только пожилая женщина, живущая на третьем этаже. В четыре ночи девушка с пятого этажа возвращалась из гостей…
– Если в четыре утра – это уже не девушка, – больше по привычке, чем от веселья, брякнул я.
– Она увидела на ступенях труп с огнестрельными ранами в области головы и груди. Позвонила в милицию, – завершил короткий рассказ Железняков.
– Мои сотрудники проводят неотложные действия, отрабатывают жилой сектор, – добавил Масляненко. – Выстрела из соседей никто не слышал.
Соседи, наверное, обрадовались точно так же, как и я, когда их в пять часов утра тащили из теплой постели.
– С глушителем сняли? – спросил я.
– Похоже на то.
– Ну не гад этот Пельмень? – возмутился я. – Сыграл в ящик, а наводку так и не дал! Самого-то его, павиана, не жалко.