Но пафосный рассказ о том, что же именно подумал Наполеон, положенный на лицедейство рассказчика, отвлекает неготовую аудиторию, которая, наблюдая спектакль, начинает воспринимать трактовку, навязанную актером.
К мерам психологического воздействия относятся и те, которые связаны с ограниченностью человеческого восприятия. В этом смысле сюда даже игру с умолчаниями. Однако более явным примером манипуляций такого типа является ситуация, при которой трех или четырех примеров достаточно, чтобы в сознании среднего человека сформировалось представление о тенденции.
Таким образом, если у ревизиониста нашлось некоторое количество фактов, то при минимальной психологической обработке читателя фразами типа «И это далеко не единственные примеры, иллюстрирующие…», они вполне превращаются в доказательную базу. Особенно, если этот прием используется параллельно с окрашиванием текста той или иной эмоцией.
Взаимодействие с критиками
Наконец перейдем к тем приемам, которые используются ревизионистами, когда точка зрения навязывается уже не массовой аудитории, а тем, кто настроен критически. Те же приемы используются, когда ревизионист вынужден объяснять, почему его точка зрения не встретила понимания. С моей точки зрения, применение приёмов из списка ниже свидетельствует о слабости позиции и невозможности отстоять её прямыми утверждениями и доводами.
В политической дискуссии «бремя доказательства» лежит не на том, кто выдвинул тезис/обвинение, а на том, кому после этого приходится доказывать, что он не верблюд. Тот, кто начал действовать первым и сумел заставить врага оправдываться, имеет приоритет. То есть, если в дискуссии о том, есть ли в России жидомасонский заговор, некто выдвигает мысль о том, что «Борис Ельцин — еврей, его настоящее имя Барух Эльцинд и он член тайной секты поедателей младенцев», остальные вроде бы должны доказать обратное, и если им это не удается, считается что некто прав.
Между тем, этот принцип противоречит стандартным правилам доказательств. Юридическая норма: презумпция невиновности, наоборот, означает, что доказать свое обвинение должен обвинитель. Защитнику же не нужно доказывать, что обвиняемый невиновен. Достаточно показать, что у обвинения не достаточно доказательств ЕГО точки зрения. Кроме того, все сомнения трактуются в пользу обвиняемого.
Это попытка перевести обсуждение проблемы на «поле узкой специальности», в которой ревизионист вроде бы обладает настолько подавляющей компетентностью, что его оппоненты не способны адекватно оспорить его утвреждение. Нечто подобное делал Фоменко, который в дискуссии с историками оперировал малопонятными гуманитариям выкладками в области математики и астрономии, а в разговорах с математиками приводил кучу исторических фактов, которых уже они не знали и не могли проверить.
Более явно этот прием прослеживается в деятельности Мензиса, который постоянно ссылается на свой опыт капитана подводной лодки (дескать, в отличие от историков, занимающихся только теорией, он как моряк и практик..). Например, он утверждает, что по тому, как изображена на карте береговая линия, можно определить то, в каком направлении плыл человек, который ее зарисовывал и производил необходимые замеры. Массовая аудитория уверена в том, что профессиональный моряк, конечно, прекрасно знает, как замеряются координаты, и проверять его «на вшивость» необходимости нет.
Однако при этом упускается из виду то, что в XV в., о котором идет речь, приборов глобального позиционирования не было, а классический процесс триангуляции требует высадки на берег и проведения там весьма длительных по времени замеров. Т. е. для того, чтобы получить искомый уровень детализации, проплывать мимо береговой линии, фиксируя ее на ходу, в условиях Средневековья недостаточно.
Точно так же европейские ревизионисты в свое время использовали мнение инженера-пожарника для доказательства своего тезиса о том, что упомянутое количество трупов попросту нельзя сжечь в крематории данной конструкции так, чтобы от них остался только пепел. Расчет здесь опять-таки строился на том, что, прочитав длинный наукообразный пассаж (наличие в тексте сложных терминов, графиков, диаграмм, формул только усиливает этот эффект) о том, что технические мощности печей Аушвица не позволяли сжечь за 4 года 6 миллионов человек, большая часть аудитории не сподобится поехать в Освенцим проверять технические параметры крематория или попытается воспроизвести аргументы (не каждый историк одновременно является профессионалом в точных или технических науках), а поверит в столь разработанную и аргументированную гипотезу.