Чемпион мира мог выпросить у великого покровителя, из ЦК или даже Политбюро, «Волгу» вне очереди или дачу, но если бы он рискнул заговорить о смещении зампреда Спорткомитета или желательности участия советских шахматистов в турнире в Израиле, его мгновенно поставили бы на место. Использовав свою исключительно благоприятную ситуацию — русский, коммунист, вернул шахматную корону в СССР,— Карпов сумел преодолеть этот барьер и войти в число тех, кто назначает и смещает, принимает решения и распределяет блага, карает и милует. Из пешки в чужой игре он сам стал игроком.
Помогла еще одна счастливая случайность. Отслужив свои срок в ВЛКСМ, Тяжельников, друг и покровитель Карпова, стал заведующим Отделом пропаганды ЦК КПСС. Это крупный пост: всего одна ступенька вверх — и ты уже секретарь ЦК. Но для Карпова особенно важным было то, что Тяжельникову, среди прочего, подчинялся и сектор спорта. Естественно, что приятель Тяжельникова приобрел в глазах цековских чиновников весьма ощутимый вес.
Для председателя Спорткомитета СССР (а им в те годы был бывший «румяный комсомольский вождь» Сергей Павлов) уже завсектором спорта ЦК был начальством. А тут друг «самого». Неудивительно, что и Павлов, и его заместитель Ивонин, курирующий шахматы, быстро оценили ситуацию. Шахматная федерация СССР, шахматные журналы, вообще советские шахматы стали сферой, где Карпов (а точнее, его люди — Рошаль, Батуринский) распоряжались практически бесконтрольно.
* * *
Прочно войдя в номенклатурную элиту, запасшись всеми ее внешними атрибутами (депутат, член ЦК ВЛКСМ, председатель Советского фонда мира) и вещественными благами (кремлевка, лимузин с шофером, Четвертое управление Минздрава), Анатолий Карпов, как и в шахматах, не почил на лаврах и не остановился на достигнутом. К этому времени его характер полностью сформировался: крайний цинизм, расчетливость, бездушие. Держаться на плаву ему помогало и отсутствие сильных природных страстей, кроме одной — любви и вкуса к власти.
Последовавшие в 1978 и 1981 году матчи на первенство мира с Виктором Корчным еще больше укрепили его положение. Более того, открыли ему доступ в личное окружение Брежнева. В те годы впадающего в старческий маразм вождя не принято было обременять серьезными проблемами. И чем больше накапливалось таких проблем, тем меньше о них говорили. Но вождя надо было чем-то занять, отвлечь и развлечь — шахматы для этого подходили идеально. Леонид Ильич уважал спорт, а в матче Карпова с невозвращенцем Корчным отчетливо просвечивал классовый (и этнический) колорит: с одной стороны «наш хлопец», с другой — «изменник родины», нагло требующий освобождения семьи и засыпающий секретариат генсека издевательскими письмами.
По свидетельству очевидцев, маразматически-озабоченный Брежнев по нескольку раз в день спрашивал: «Как там наш Толик?» Как-то раз я был в Центральном шахматном клубе, когда позвонил помощник генсека Цуканов — справиться о положении в отложенной 14-й партии матча (в Багио.— Ред-). Звонил и другой помощник Брежнева— Александров-Агентов. В Спорткомитете, в приемной Павлова, стоял шахматный столик, возле которого с утра до вечера дежурил кто-то из гроссмейстеров, так что Павлов всегда мог дать компетентную справку.
После победы, которая в буквальном смысле слова была победой не только Карпова, но и Советского Союза, посыпались высочайшие телеграммы, награды и лобзания вождя.
В. Батуринский: «По возвращении на Родину на груди чемпиона рядом с двумя золотыми медалями засверкал орден Трудового Красного Знамени. Его вручал Л. И. Брежнев. Как и полагается, Карпов поблагодарил за награду и сказал, что он старался оправдать доверие, но Брежнев его перебил:
— Да, старался, а мы тут при счете 5:5 за сердце хватались.
Написал об этом и подумал: не даю ли козырь тем, кто пытается связать Карпова с периодом застоя? Надеюсь, читатели разберутся. есть связь между выдающимися спортивными достижениями, вкладом в развитие шахмат, многогранной общественной деятельностью двенадцатого чемпиона мира и теми негативными явлениями в жизни общества, которые характеризуют период застоя» («Страницы шахматной жизни», 2-е изд., 1990).
Именно в ту пору Карпову удалось завязать личные связи с помощниками Брежнева. Имея огромное состояние, в том числе в валюте, постоянно бывая за границей, чемпион мог подарить детям начальства видеомагнитофон, жене — модное платье, самому — часы невиданного фасона. Конечно, все это можно было добывать и по другим каналам, но кругом враги, завистники, а Карпов человек свой, молчаливый, надежный.
Победа над Корчным в матче 1981 года в Мерано вознесла Карпова на вершину могущества. Лишь на дальнем горизонте маячило облачко — возможный соперник, 18-летний бакинец Гарри Каспаров...
Из статьи «Люди и шахматы» в журнале «Страна и мир»
(Мюнхен), № 5, 1986
Гарри КАСПАРОВ ПАМЯТНИК СТАРОМУ РЕЖИМУ
Принято говорить: везет на друзей. Но точно так же может везти и на врагов. Карпову исторически крупно повезло, что его главным противником в течение многих лет был Корчной. «Отщепенец», «изменник», «предатель», «перебежчик»... Какими только эпитетами не награждала его советская пресса после того, как он остался на Западе. Неудивительно, что победе над Корчным придавалось огромное политическое значение. Победы в Багио и Мерано создали Карпову особый ореол в нашем обществе и позволили ему стать не просто шахматным чемпионом, но символом советской системы. И это очень устраивало спортивных руководителей, вообразивших, что они заняты не спортом, а большой политикой! Под флагом борьбы с «политическим врагом» они могли рассчитывать на самую высокую поддержку и на любую помощь со стороны государства...
Историю борьбы за мировое первенство создают не только чемпионы, но и те, кто составил им серьезную конкуренцию. Среди гроссмейстеров, в пору своего расцвета угрожавших шахматному трону, беспристрастный летописец назовет в первую очередь, конечно, Чигорина, Тарраша, Рубинштейна, Боголюбова, Бронштейна, Кереса... Но ни один из «вторых» не прошел столь тяжкий путь нешахматной борьбы, как Виктор Корчной.
Еще в 1974 году, во время его первого единоборства с Карповым, стало ясно, что симпатии аппарата всецело на стороне Карпова. Это вызвало раздражение Корчного, который в послематчевых интервью для зарубежных изданий заявил, что на него оказывалось давление в ходе матча. Кроме того, он обвинил спортивное руководство в том, что оно обеспечило Карпова самыми квалифицированными тренерами и лучшими условиями для подготовки. Но это был глас вопиющего в пустыне: у Корчного не было никого, кто бы защитил его.
...Когда Карпов вернулся из Багио, Брежнев торжественно принял его, и об этом Анатолий Евгеньевич вспоминает как об одном из «самых значительных» событий в своей жизни. Карпову был вручен в Кремле орден Трудового Красного Знамени, после чего Брежнев напутствовал его: «Взял корону, так держи!» Вряд ли Леонид Ильич мог предположить, что его слова воспримут буквально, но высокопоставленные чиновники отнеслись к ним со всей серьезностью.