С этими словами он поднес ладони Сильвии к своим тонким твердым губам и поцеловал ее пальцы.
— За наше будущее, — проговорил он.
Уж не намекал ли Дракколо, что они могли бы стать друзьями… а возможно, и больше чем друзьями? Мысль об этом показалась Сильвии привлекательной. Дракколо, безусловно, отличался от всех мужчин, с которыми ее сводила судьба. Право, не худший вариант. В конце концов, по-своему он даже благороден. И к тому же граф.
Строуп уже возился с непослушным ключом.
— Что мы сделаем с ним? — прошептал Дракколо, обращаясь к своей новой сообщнице.
— Ваша трость достаточно прочна и увесиста?
Дракколо кивнул:
— Набалдашник утяжелен свинцом. — Он вручил трость Сильвии. — Когда покончите с ним, я избавлюсь от тела с помощью вот этого. — Дракколо указал на печь. — Если не спешить, я с этим управлюсь.
— Я постараюсь не прикончить его на месте. Пускай он и тщедушный, но вам будет чем перекусить.
Немощный аристократ благодарно кивнул:
— Весьма рассудительно.
Строуп по ту сторону двери уронил ключ и выругался.
Воспользовавшись проволочкой, Сильвия наклонилась к самому уху Дракколо и шепотом наскоро рассказала о своемрасстройстве пищевого поведения… И в частности, о той пище,к которой пристрастилась с недавних пор. Она почувствовала, что пришла пора заплатить откровенностью за откровенность, чтобы закрепить возникшую между ними связь.
Дракколо вначале слегка опешил.
— Ну и ну, — сказал он наконец. — Кто бы мог подумать? Впрочем, если дела обстоят так, я оставлю для вас сердце, легкие и… гм… кое-что другое.
— Если вас не затруднит, — прошептала Сильвия. — Вскоре мне нужно вернуться с докладом к распорядительнице. Я скажу ей, что вам не требуется наша помощь и что Строуп решил завязать с волонтерством… Но постараюсь забрать все этокак можно скорее, пока не испортилось.
Раздался громкий щелчок, и ключ наконец повернулся в замке.
Двигаясь на редкость бесшумно для своей мощной комплекции, Сильвия заняла место за дверью.
И, подмигнув своему новому другу, занесла повыше трость с бронзовым набалдашником.
ДЖОН ГОРДОН
Черные бусы
Джон Гордон после окончания школы был призван на службу в военно-морской флот и во время Второй мировой войны служил на минных тральщиках и эскадренных миноносцах. После войны он стал журналистом и сотрудничал со многими периодическими изданиям Южной Англии и Плимута.
Он автор множества романов и рассказов, среди которых «Гигант под снегом» («The Giant Under the Snow»), «Дом на берегу» («The House on the Brink»), «Призрак холма» («The Ghost on the Hill»), «Край света» («The Edge of the World») и многие другие. Помимо этого, он написал автобиографическую книгу под названием «Простой моряк» («Ordinary Seaman»).
Темнота скрывает много тайн…
Ричард Аппиан, вальяжно развалившись в кресле и потягивая коктейль из бокала, делился со своей подругой планом ограбления.
— Едва ли это будет трудно, — рассуждал он. — Хотя и достаточно рискованно, чтобы оказаться забавным.
Анжела любовалась ленивой грацией его движений. Он действительно был красив: коротко стриженные медные волосы, мощная шея, широкие плечи. Атлетическое сложение усиливало его привлекательность, он знал об этом и умело этим пользовался, мгновенно отодвигая на второй план любого, кто оказывался с ним рядом. С первого взгляда могло показаться, что его бледно-голубые глаза светятся дружелюбием, но лишь до тех пор, пока не замечаешь, внезапно и запоздало, высокомерную усмешку Ричарда Аппиана. В такие моменты его лицо пугало Анжелу.
— Рикки, — спросила она дрогнувшим голосом, — неужели в доме этой пожилой леди хранится что-то особенное?
— В ее доме полно сокровищ, — ответил он. — Он уже пятьдесят лет стоит нетронутым. Тебе там понравится.
Анжела тоже так считала. Прошлое казалось ей неисчерпаемым источником тайн и загадок. Даже ее несколько старомодная одежда выдавала в ней этот интерес. Но она знала, что Ричарду нравится, когда женщина выглядит по-настоящему женственной, то есть робкой и беззащитной. И он сам признался, что именно скромная простота ее наряда — облегающий лиф и широкая юбка — и привлекла его поначалу. А еще — странные обстоятельства их знакомства.
— Черные бусы, — вдруг воскликнул он. — У нее обязательно должны найтись бусы из эбенового дерева.
— Но это же такая древность, — возразила она. — Викторианская эпоха.
Эти слова зацепили что-то в ее душе, какое-то полудетское воспоминание. Анжела на мгновение представила себя с двойной нитью тяжелых черных бус, опускающейся почти до талии.
— Ты опять угадал мои мысли, — призналась она.
Улыбка, обычно появляющаяся и исчезающая с быстротой фотовспышки, задержалась на лице Ричарда, показывая идеальную белизну его зубов. Он с такой восхитительной непринужденностью расположился в тени навеса, что ее сердце на мгновение остановилось, к чему она за последнее время привыкла, а потом бешено застучало, так что она едва не задохнулась, становясь в его глазах и вовсе трогательно-беззащитной.
— Но ведь на самом деле тебе там ничего не нужно, Рикки, — тихо проговорила она, повернувшись к широкой лужайке, укрытой спасительной тенью деревьев.
— Мне нужно все, — заявил он. — И я хочу, чтобы ты пошла туда вместе со мной.
— Но зачем? — Они сидели в тени кипариса во дворе дома. Даже здесь ему пришлось надеть темные очки, чтобы защититься от яркого солнечного света, и потому ей никак не удавалось поймать выражение его глаз. — Зачем тебе это, Рикки?
— Затем, что мне будет приятно. — Спрятавшись за очками, он пристально смотрел на нее, в том время как на губах застыла любезная улыбка. — Затем, что ты так ни разу и не позволила мне проводить тебя домой.
— Я бы с удовольствием. — Анжела устало прикрыла глаза. Ей надоело оправдываться за то, что она не пускает его дальше дверей. — Но там так мало места. Тебе не понравится.
Она и сама очень долго привыкала к темноте и тесноте своего дома. А он хотел знать о ней слишком много, включая и то, что она желала бы сохранить в тайне.
Ричард не отрываясь смотрел на нее. Она сидела прямо, положив одну руку на подлокотник кресла, а другой — держа бокал за самый ободок, да так, как будто он был слишком тяжел для ее тонких пальцев. Ее бледность только подчеркивала красоту черных глаз, скользнувших мимо Ричарда, чтобы взглянуть на дом. Он всегда жил здесь, это был его дом. Проще и удобней участвовать в семейном бизнесе, если ты живешь с родителями, в привычных, подходящих для тебя условиях. Но сейчас, чтобы произвести нужное впечатление, он сказал:
— Дом миссис Грейсон еще просторней. И весь он будет принадлежать только нам двоим.
— Но там же будет темно.
Даже не глядя на него, она видела его насквозь. Ричард старался не показать вида, что идея прийти вместе с ней в заброшенный, мрачный дом возбуждает его. Однако его попытки все решать за нее Анжелу немного раздражали.
— А мы возьмем с собой фонарик, — сообразил он.
— А вдруг нас там ожидает неприятный сюрприз?
— Это исключено. Миссис Грейсон сейчас в доме престарелых и не собирается оттуда возвращаться. Никогда.
— Я обещаю, что не испугаюсь и не убегу, — заверила Анжела.
Она выделила последнее слово, желая подразнить его, но возможная опасность и ей самой щекотала нервы, помогая бороться с навалившейся усталостью.
— Нам не придется забираться в окно. Я могу взять ключ, когда захочу. Мы знакомы с ней много лет, и она никогда не жаловалась, что из дома что-то пропало.
— От меня не будет толку — я дышу как загнанная лошадь.
Анжела нахмурилась; раньше с ней такого не случалось.